​​Долгая дорога к знаниям

В июле 1862 г. вятский семинарист Иван Краснопёров решил поступить в университет. Было ему тогда уже 23 года. Многие советовали спокойно доучиться, но он не соглашался. Правда, денег у Ивана совсем не было. Ничего. Он решил идти пешком из Вятки в Казань. 400 вёрст, т.е. 426 километров. Его друзья-семинаристы устроили благотворительный концерт, чтобы собрать средств в дорогу. Пели песни, читали стихи. Пришли в основном сами семинаристы, несколько барышень, пара чиновников и один преподаватель. Но собрали целых 15 рублей.

Благодаря этому Ивану не пришлось добираться пешком. Он смог купить билет на пароход. На самый дешёвый. Пассажиры теснились на палубе, где даже не было скамеек. Путь занял девять дней, т.к. корабль надолго останавливался в городах по пути.

Когда Краснопёров добрался в Казань, у него осталось 4 рубля. Вместе с двумя студентами университета они сняли комнатку – полуподвальное помещение без мебели. Спали на полу, положив вещи под голову. Обедали чаем или чёрным хлебом с колбасой.

Правда, студентом Иван стать не мог, т.к. не сдавал полный экзамен в гимназии. Но его взяли вольнослушателем (т.е. занятия посещать можно, но диплом получить – нет). Его это устроило. Главное – пустили в университет. Нужно было внести 20 рублей за первое полугодие. Таких денег у Ивана, конечно, не было. Но помогли местные студенты. Просто скинулись, кто сколько мог.

Мемуары Краснопёрова все об этом. Про тягу к знаниям, про трудности с этим связанные. Это только кусочек его истории. Там ещё до поступления в университет целая эпопея, как маленького Ивана выгнали за неуспеваемость из духовного училища, но нашлись люди, которые убедили его продолжить учёбу. А ещё о том, как молодой преподаватель семинарии в провинциальной Вятке развивал в учениках любовь к театру и серьёзным книгам. Про первых самостоятельный поход в книжный магазин. И много чего ещё. Пожалуй, это самые добрые и вдохновляющие мемуары из тех, что мы публиковали. Хотя, это всё ещё XIX в., поэтому насилие, грубость и туберкулёз никто не отменял. Они в истории тоже есть.

Полный текст воспоминаний мы оцифровали и выложили на сайте. Очень рекомендуем. Во введении дана пространная справка о Казанском заговоре 1863 г., в котором Краснопёров участвовал. Но это, действительно, наименее интересная часть его истории. Так что не удивляйтесь. Сам автор мало об этом пишет.

Работать с дореволюционными изданиями проще через экран компьютера. Но и с помощью телефона вы можете смотреть книги на нашем сайте. Вот инструкция:

1. Переходите по ссылке на страницу документа.
2. Скрольте экран вниз. Сначала идёт библиографическая информация об издании.
3. Рядом с иконкой обложки нажмите на кнопку «Открыть в отдельном окне»
4. Ждём
5. Ждём
6. Ждём
7. Документы открыт. Вы можете читать его в браузере или скачать в удобную для вас программу, которая поддерживает формат PDF

​​По приговору студентов

Продолжаем читать мемуары Ивана Краснопёрова. В Императорском Казанском университете он учился в 1862-1863 гг. Помимо прочего, он вспоминает о студенческом суде в курительной комнате.

В 1860-е гг. центром студенческой жизни был кружок историко-филологического факультета. По четвергам молодые люди собирались курительной комнате на первом этаже Главного здания. Там они выступали с докладами, спорили, читали газеты, пили чай. Кружок имел собственную библиотеку из купленных вскладчину книг и журналов. Посещали заседание кружка и студенты других факультетов. А ещё, как пишет Иван Краснопёров, именно студенты историко-филологического факультета руководили студенческим судом. Его устраивали, если возникал конфликт между студентами или, когда кто-то «запятнал честь мундира». Краснопёров пишет, что меры наказания были следующие: публичные извинения, выговор, временное удаление из университета или исключение.

Да, суд мог приговорить к исключению. Ведь он был создан с разрешения университетского начальства. Студент Л.О. вспоминал, что сам инспектор студентов в начале 1860 г. объявил: студенты могут выбрать 12 «судей» для разрешения конфликтных ситуаций. Он же вспоминает о первом заседании: разбирали кражу часов. Обвинителем, кстати, тогда выступал студент-филолог. Он же вёл допрос. Решение принимали большинством голосов присяжных.

Приговор суда согласовывали у инспектора и доводили до сведения профессоров и ректора. Правда, высшую меру – исключение – применяли крайне редко. Краснопёров застал лишь один случай: исключили парня, который дважды публично оскорбил некую девушку. Студент Л.О. вспоминает, что за кражу часов виновного на год исключили из студенческой корпорации. Это, кстати, очень серьёзное наказание. Ведь речь не только о запрете посещать занятия, а о полном остракизме. С человеком переставали общаться, он не принимал участие в общих застольях, ему не помогали. А в XIX в. помощь товарищей была крайне важна просто для выживания в крупном городе.

Студенческий суд существовал всего несколько лет, после чего был ликвидирован, как чрезмерная вольность.

Краснопёров И.М. Записки разночинца (1929)

Литературный сборник к 100-летию Казанского университета (1904)

Мемуары Л.О. входят в состав литературного сборника. Про студенческий суд – на странице 216.

​​Сколько учеников было в первом классе провинциальной школы в 1860-х гг.? Попробуйте угадать.

В 1907 г. в Казани опубликовали очерк «Старая и новая школа». Автор с инициалами «С.А.В.» вспоминал годы своего обучения в А-м духовном училище (вероятно, имеется в виду уездный город Арск). Он пишет, что в классе сидели 164 человека разом!

Дело в том, что не было возможности разделить первоклашек на параллели. Не хватало помещений и денег для учителей. Но как проверять знания у такой оравы? Для этого назначали авдиторов. Авдиторы – это самые прилежные и способные ученики. Каждый из них отвечал за пятерых однокашников: проверял у них домашнее задание и мог ставить оценки в специальный авдиторский дневник (нотат). Это позволяло разгрузить преподавателя. Хотя А.В. честно признавал в мемуарах, что «не всегда здесь шло дело гладко; были здесь и злоупотребления, и курьезные казусы, и крупные ошибки». Два раза в год проводились экзамены для проверки полученных знаний.

Духовные училища в российской империи – это начальные школы для детей из духовного сословия. Учебная программа была рассчитана на 4 года. После окончания училища ребёнок мог поступить в семинарию, а после – в духовную академию или (с оговорками) в университет.

А ещё в «А-м духовном училище» парты полагались только старшеклассникам (которых было меньше). В аудитории первоклашек отдельных столов не было. Мебель сколотили из корабельных балок и досок. Из лавок и столешниц получилось подобие решётки, которую невозможно было подвинуть. Личные вещи и книги ученики складывали на пол. А, когда кого-то вызывали к доске, нужно было ползти по полу под ногами учеников. Учителя, если нужно было наказать особо шумного ученика – пробегали к нему по «столешницам».

Мемуары преподобного С.А.В. включены в благотворительный сборник «Голодным на хлеб», изданный в типографии Императорского Казанского университета. Мы оцифровали его и выложили на нашем сайте.

​​Чем занимались преподаватели в Российской империи, когда не было занятий?

Во время летних вакаций (каникул) 1809 г. молодой казанский адъюнкт решил, что нечего сидеть в городе. Настало время экспедиций! Звали его Фридрих Христиан Вуттиг, в Казанском университете он преподавал химию, технологию и фармацевтику. А вот в поездку он решил отправиться на Урал, изучать минералы. К нему присоединились двое студентов Московского университета и два казака охраны. Его заинтересовал горный хребет Таганай (1178 м). Путешествовали все верхом на лошадях. В Какой-то момент спутники оставили Вуттина и отказались идти дальше. Ученый какое-то время бродил по диким местам в одиночестве. Из-за этого он разболелся и на 9 дней слёг в постель. Но попросил разрешения продлить экспедицию. В итоге она заняла июль, август и половину сентября.

В Казань Вуттинг вернулся 15 сентября и представил отчёт о своей поездке. Ему удалось найти несколько месторождений: декоративных минералов авантюрита и лабрадора. Кроме того, ученый собрал коллекцию минералов и разработал новый метод плавки меди, который предложил использовать на заводах Сибири.

В 1810 г. 27-летний Христиан Вуттиг получил звание экстраординарного профессора Казанского университета. И, не в последнюю очередь, за эти самые «каникулы».

Узнать больше о первых преподавателях Казанского университета вы можете из книги «Из первых лет Казанского университета: рассказы по архивным документам Н.Булича». Оцифрованный текст доступен на нашем сайте.

​​На какие факультеты чаще поступали в Российской империи?

В 1912 году в Императорский казанский университет подали 413 прошений. Из них 198 – на медицинский факультет. Он, вообще, всегда пользовался популярностью. В стране постоянно не хватало врачей. Например, в 1877 году в Херсонской губернии на 1 врача приходилось 150 000 пациентов. И хотя эта статистика постепенно выправлялась, спрос на квалифицированные кадры оставался стабильно высоким. Поэтому молодым медикам часто предлагали государственные стипендии.

На втором месте по числу желающих традиционно был юридический факультет. В 1912 году прошение подали 90 человек. Огромной империи нужны были чиновники, клерки и просто люди, способные работать с бумагами.

На математическое отделение физико-математического факультета – решили поступить 50 человек, ещё 49 – на естественно-научное отделение физмата (т.е. на биологию, ботанику и зоологию). А на историко-филологический факультет – 30 прошений.

Судя по отчёту о состоянии университета за 1912 г., большинству желающих удалось поступить. За весь год так или иначе ряды студентов пополнились больше чем на 500 человек. Исключение составили абитуриенты-евреи. В империи действовали строгие квоты на образование для лиц иудейского вероисповедания. В августе 1912 года 70 евреев подали свои прошения в университет. Но по квоте комиссия могла принять только 51 абитуриента.

Новость о прошениях в университет была опубликована в газете «Камско-Волжская речь» от 14 августа 1912 г. Полный текст газетного номера и Отчёта можно скачать/прочитать на нашем сайте. Переход - через гиперссылки в тексте.

​​Упрямые медики и ядовитые капли

В XIX в. медицина активно развивалась. И врачи могли ощутить это на собственной шкуре. Ведь их труд – это, да, большой риск, но и привилегия: доступ к лучшему лечению и новым методам. Показательна в этом плане история Николая Фёдоровича Здекауера (1815-1897).

В конце 1838 г. он учился на пятом курсе Медико-хирургической академии в Санкт Петербурге. Работая с больными в госпитале, он заразился трахомой, т.е. воспалением глаз. До выпускного экзамена оставалось два месяца. Читать Николаю было противопоказано. Он писал в мемуарах, что просто слушал, как готовились его однокашники. И хорошая память помогла с успехом окончить учёбу.

Но за несколько лет на глазах Здекауера появились бельма, которые серьёзно ухудшили зрение. Для работы он использовал капли из ядовитого растения белладонна (Atrópa belladónna). Они расширяли зрачки, поврежденные болезнью. Однако даже так Николай Фёдорович не мог заниматься исследованиями с помощью микроскопа. Тем не менее он сделал карьеру в Академии, стал профессором, преподавал диагностику и патологическую анатомию.

А в 1850 году друг Здекауера, известный хирург Николай Иванович Пирогов провёл операцию и удалил катаракту с глаз. И впервые за 12 лет Николай Фёдорович смог нормально посидеть за книгами до поздней ночи.

Мемуары Н.Ф. Здекауера опубликованы в журнале «Русская старина», Том LXX, стр.119-135. Текст можно прочитать/скачать на нашем сайте.

​​Трамваи против науки

На территории Императорского Казанского университета в центре города с 1842 года работала магнитная обсерватория. Это такое вспомогательное научное учреждение, где изучают колебания магнитного поля земли. Исследования эти очень кропотливые и требуют особых условий. Например, при строительстве здания обсерватории не использовали металл, вообще. Здание было сделано только из камня и дерева. Но с развитием города возникла неожиданная проблема. На улицах Воскресенской (сегодня – ул. Кремлевская) и Университетской проложили трамвайные пути. В 1899 г. физики пожаловались, что электрический ток, бегущий по проводам, влияет на приборы и вносит искажения в результаты замеров. И с этим ничего не поделать. Выход был только один – сотрудники магнитной обсерватории занимались измерениями с 2 часов ночи до 6 утра, когда линии трамвая были обесточены.

И только в 1905 г. с появлением загородной астрономической обсерватории туда же перенесли и приборы для магнитных наблюдений. Новая научная база находилась в 20 километрах от города, где уже ничего не мешало проводить замеры в положенное рабочее время.

​​В Российской империи жёны профессоров имели больше возможностей реализовать себя в науке, чем супруги чиновников и военных. Сама идея женщины с активной жизненной позицией положительно воспринималась в университетской среде. Предлагаем сегодня познакомиться с казанскими исследовательницами конца XIX - начала XX вв.

📗Раиса Александровна Нелидова изучала историю России и преподавала в Мариинской женской гимназии. В 1890 г. на заседании исторического общества она представила несколько манекенов с наглядной реконструкцией народного славянского костюма. Её работы Министерство народного просвещения рекомендовала в качестве учебных пособий для средних учебных заведений. Мужем Раисы был профессор-юрист Н.К. Нелидов.

📘Варвара Дмитриевна Корсакова (1859-1930) состояла в Обществе археологии истории и этнографии при Императорском Казанском университете. В начале XX в. она написала больше сотни словарных статей для разных академических изданий. Её муж – историк Д.А. Корсаков.

📙А Екатерина Николаевна Петровская, супруга слависта Нестора Мемновича, занималась переводами и благодаря этому самостоятельно обеспечивала себя. По воспоминаниям их дочери, Екатерина Николаевна держалась независимо, мало общалась с сотрудниками университета, зато сблизилась с кадетской партией и в 1900-х гг. занимала должность секретаря её казанского отделения. Из известным нам сегодня работ Екатерины Петровской – перевод на русский язык романа «Ян Гус» чешского писателя Вацлава Флайшханца.

​​Когда мы представляем жизнь в Российской империи, то часто забываем одну маленькую, но важную деталь. У подавляющего большинства городского населения в домах не было кухонь. Квартиры в доходных домах их просто не предполагали. Обедать ходили в заведения – кухмистерские, столовые, трактиры и т.д. А ещё была очень развита доставка готовой еды (но об этом мы уже писали). А вот в Казани 1 сентября 1914 г. открылась столовая «Общества вспомоществования недостаточным студентам» на ул. Ново-горшечной (сегодня – ул. Бутлерова). Её могли посещать только студенты и только по предварительной записи. Столовая работала с 10:00 до 15:00.

Общество вспомоществования это появилось в Казани в 1871 г. и занималось финансовой поддержкой «недостаточным студентам». Оно имело официальный статус, но состояло из частных лиц, который вносили ежемесячные взносы.

И надо признать, что проект студенческой столовой был очень кстати. Конечно, в городе существовали очень дешёвые кухмистерские (например, в Суконной слободе). Но качество продуктов там оставляло желать лучшего, о чём свидетельствуют регулярные жалобы санитарных комиссий. Столовая на Ново-горшечной располагалась неподалёку от учебных зданий медицинского факультета, да и до главного корпуса Императорского университета недалеко. А контроль со стороны Общества и ограничение по числу посещений гарантировало приемлемое качество.

Новость об открытии студенческой столовой можно найти в газете «Камско-Волжская речь» от 29 августа 1914 г. Выпуск мы оцифровали и выложили на нашем сайте.

​​Мы начинаем цикл публикаций о семьях известных профессоров и преподавателей. И сегодня речь пойдёт о родителях главного советского геолога, их случайной встрече и необычном браке.

Николай Николаевич Яковлев (1870-1966) был учёным-геологом и палеонтологом, учредил и возглавил Русское палеонтологическое общество в 1916 г., много лет работал в Санкт-Петербургском Горном институте, а в 1920-е гг. занимал должность директора Геологического комитета.

Дед Николая – Василий Яковлев был владельцем небольшой красильной мастерской в г. Уфе. Из шестерых его детей лишь один смог получить высшее образование. Николай Васильевич Яковлев отучился на юриста в Императорском Казанском университете, а затем преподавал латынь и французский в Тобольске. Самое интересно в его истории – женился Николай, будучи студентом.

В университетах XIX в. такое случалось крайне редко. Начальство и преподаватели скорых браков не одобряли, да и студенты в большинстве своём считали, что брак мешает карьере молодого учёного. В начале века свадьбу даже могли запретить, студента могли лишить стипендии. Обычно образованные мужчины женились, когда уже имели научное звание и получали жалование за службу. В жёны избирали девушек из семей других преподавателей. Реже на решение о свадьбе влияло приданное невесты. Дочери помещиков могли гарантировать супругу пассивный доход. В 1885 г. учащимся в Российской империи жениться запретили уже официально. Но это будет позднее. Студент-юрист Яковлев формально право на брак имел, но вряд ли товарищи и старшие коллеги его решение одобрили.

Избранницей Николая Яковлева стала Клавдия Шумкова, из крепостных крестьян князя Голицина. Родилась девушка в Сибири и рано осталась без родителей. С десяти лет она жила со старшим братом и вела хозяйство. Её брат смог поступить на медицинский факультет Казанского университета. И Шумковы вдвоём перебрались в город. Пока брат ходил на лекции, Клавдия открыла кухмистерскую – дешевую столовую, где студенты могли покупать горячие обеды. У плиты стояла сама Клавдия. Параллельно девушка поступила на акушерские курсы.

Именно в кухмистерской познакомились студент-юрист Яковлев и крестьянка Шумкова. Они поженились и 15 (27) апреля 1870 г. у них родился сын Николай Николаевич, будущий геолог. В это время его отец ещё даже не окончил университетского курса.

Узнать больше о жизни геолога Яковлева можно из его мемуаров. Полный текст мы оцифровали и выложили на нашем сайте.

Иллюстрация: Карелин А.О. "Угощение" (1870-1880), фрагмент.

​​5-8 сентября 1833 г. Александр Сергеевич Пушкин посетил Казань

Поэт собирал сведения для книги «История Пугачёвского бунта» и романа «Капитанская дочка». Его интересовало всё, что связано с восстанием Емельяна Пугачёва. Последний пытался силой захватить Казань в 1774 г. и потерпел поражение. В поисках свидетелей и документов Пушкину помогал профессор Императорского Казанского университета Карл Фукс.

Карл Фёдорович был ботаником, зоологом, историком, этнографом и врачом. Он хорошо знал город и его жителей. Дом Фукса был литературным салоном, где собирались самые образованные и творческие казанцы.

Именно Фукс познакомил Пушкина с Леонтием Филипповичем Крупениковым. Это был старый казанский купец, очень влиятельный, бывший некогда городским головой. А в 17 лет Леонтий побывал в плену у Пугачёва. И ему было, что рассказать о восставших крестьянах и их вожаке.

В «Истории Пугачёвского бунта» Пушкин писал по поводу одного факта: «Слышано это мною от К. Ф. Фукса, доктора и профессора медицины при казанском университете, — человека столь же ученого, как и любезного и снисходительного. Ему обязан я многими любопытными известиями касательно эпохи и стороны, здесь описанных».

Узнать подробности этой поездки можно из книги «А.С. Пушкин в Казани» (1899). Полный текст доступен для чтения на нашем сайте.

​​Степь, смерть и фламинго

Создатель органической химии Александр Михайлович Бутлеров поступил в Императорский Казанский университет в 1845 г. В 1846 г. он окончил первый курс физико-математического факультета. И его пригласили в научную экспедицию в Букеевскую степь (территория современного Казахстана).

Экспедицией руководили профессор П.И. Вагнер и доцент М.Я. Киттары. Кроме Бутлерова с ними путешествовали ещё несколько студентов. Например, сын профессора Вагнера – Николай. А ещё при Александре был крепостной человек. Всё-таки Бутлеров был состоятельным помещиком. Казанцы в этой экспедиции собирали растения и животных. Бутлеров, в основном, искал бабочек и упражнялся в охоте, стреляя по птицам.

Экспедиция для Бутлерова закончилась в конце лета. В городе Гурьев (современный Атырау) молодой человек объелся яиц фламинго. Эти красивые птицы и в XXI веке во время миграции останавливаются на территории Казахстана в конце лета – начале осени. Вот только Бутлерову от новой еды стало плохо. Как вспоминает Николай Вагнер, началось расстройство желудка, потом – простуда. А в итоге – брюшной тиф.

Профессор Вагнер с большим трудом довёз Александра Бутлерова до Симбирска (сегодня – Ульяновск). Там его забрали родственники. Вскоре Александр пошёл на поправку. Но вот его отец заразился и скончался от тифа.

Есть мнение, что Александр Бутлеров всю жизнь винил себя в смерти отца. И отчасти с этим связан его интерес к спиритизму и всякого рода мистике. Бутлеров в Российской империи был известен не только как химик, но и как сторонник научного изучения призраков, медиумов и всего, что с этим связано.

Масонская церковь? Университетская церковь

«С гордостью поднимаемся по лестнице. Входим. Это совсем особенная церковь. Мама говорит, её строили «масоны». Кто это такие – я не знаю, но церковь совсем не похожа на другие церкви».

Так вспоминает посещение церкви Императорского Казанского университета Зоя Беляева, дочь профессора-историка Дмитрия Беляева. Случилось это в 1890-е гг. А сама церковь была открыта ровно 198 лет назад, 15 сентября 1825 г. Но... масоны?!

Продолжение - в следующем посте.