Двери кованые у черного кузнеца с окраины, пики точеные у кузнечихи белой вдовы, что у Рынка, доспехи литые у короля с королевой, стены - стены гулкие у прапрабабки скрюченной, стены волглые у палача разжалованного, стены каменные у рыцаря, стены белые у мазаницы, стены поповские деревянные, стены вечные несгораемые. Пограничье людское на востоке, собачье на юге, девы-птицы на западе, мертвецов у польского кладбища. Воют в ночи мертвецы, не пускают их пики точеные, не пускают стены белые мазаные, один знает тихую тропку мертвец - вдоль стен тайных, золоченых, рубиновых, изумрудных, до самого Высокого Замка, до самого вышнего неба.

Каждая вторая улица скрывает то, о чем нельзя говорить - нет, о ты, не вторая, ты первая среди лучших, стены твои блистающие, окна алмазные! Недоверчиво с ограды косится черный петух, не признает без черной полумаски. Клюв вместо рта отрастить, взять мазь белены, улететь на гору высокую, хоровод водить - ну хватит болтать, хватит? Кто ты такой? Я никто, пограничье, мимо идущий, без языка и ключа, я ангел, которого вы заслужили! На тебе язык и ключ, на, только не ной. Смотри, двери тут, которые сто лет никто не открыл, дорога, которой тысячу лет никто не ходил, тут путь крестный, путь нежданный, негаданный.

Шоколадно-пряное, ходит вокруг да около, отгадай загадку? Дракон. Почему тебя окружают мертвые, почему они веками не покидают этот колодец - я хотел ими насытиться, но разучился.
Бедный ты, сиротинушка, поглажу чешуйки, меня не сьешь - я наполовину мертв, жив на серединку. Тоска моя, дай мне ключ, дай мне дверь, в сердцевине моей тоска, за решеткой колодца тоска, где вода была - там мой глаз.
Снова будет вода, снова будет вода и музыка, а если я тебя сьем? Глупо сти говорю. Конечно, глупости, ум туманится от красоты твоей, дракон золотой и огненный, дракон крови сухой, дракон Старого Рынка.

Где ты такой, почему? "Детям-сатанистам отдали первое место в музыкальном конкурсе", негодуют за соседним столиком, медленная музыка сменяется интенсивной, где то стремительно ускользает последний островок в океане, твой последний тщетный дом - а ты говоришь, тяжелым шипением в ухо, соблазнительным, жутким:
- Я помню резню на этой площади, убили десяток детей, женщины кричали "Ви є падло нелюдське свят ночі", я помню, кровь, мне было хорошо. Снова кровь?
Снова кровь, говорю я.
- Хорошо. Я проснулся.
Ты проснулся, прекрасный дух подземного течения, медные твои чешуйки и гулкий голос.
- Мне надоело. Где выход? Я помню выпущенные кишки на том эшафоте, видишь его темное дерево, так близко, что можно потрогать, здесь я с начала времен, видишь, потрогай?
Вижу.
- Снова кровь?
Снова.
- Как музыка, крови хочу, тебе не трудно, отведи меня в небо.
"Ми будемо знищувати москальську погань аж до нашої перемоги, доброго ранку!" - по радио.
Сладкая вишневая настойка становится горькой, древний демон свивается чешуйчатым клубком, обжигает.
Ты прекрасен, дух войны золотой, каменный, подземный.
- Я - дух мира.

Аватара зла - потребитель. Это тот, кто обращен к миру и богам с единственной интенцией: "Как бы мне получить от этого всего побольше удовольствия и поменьше вреда". Тот, кто одержим своим физическим выживанием, энергетическим равнодушием, душевным равновесием. И не замечает, как все больше истощаются ключи смыслов, захлопываются небесные двери, его мир становится плоским, одномерным, тщетным. Как пластиковая еда, как лампы холодного света в учреждениях, как белая больничная простыня, где настает последний вздох потребительского отношения. Ворочаясь в темном склепе потом, он недоумевает, что сделал не так.
Не с теми духами дружил. Древний противовес потреблению - служение, но кто теперь помнит, что это значит? Служение Богу, но кто теперь видит этот конец и начало, пристанище первое и последнее? Кто-то видит. Но по-прежнему думает, что главное в жизни это восполнить свои нужды, физические, энергетические, духовные. Для духовных есть религия и эзотерика. Так и сидим, ворочаясь в темном склепе, продолжая недоумевать. А что не так-то? Как превратился для человека мир удивительный, живой и горький в блеклую, тошную, плоскую дыру, где мучают мертвецы мертвецов до скончания века. Как так вышло?
А вот так, чувак.
Завязывай мыслить как потребитель, благодари за все и ищи самую страшную из тайн. Может быть, хоть немного удастся заслужить право на служение ей.

Потребительский посыл-интенция "магия и мистика существуют для моих духовных нужд" создает самое масштабное разделение в оккультной и религиозной среде. Кто разделяет его целиком, находится по одну сторону невидимого барьера, кому закрадывается хотя бы мысль, что это неправильно - уже не там. А внешне может быть что угодно, внешне это те же атрибуты и символы, алтари, пентакли, эзо-магазинчики, череп снаружи, череп внутри. Это неважно. Критик нью-эйджа, который многословно и агрессивно ругает "ширпотреб", чтобы в своем магазинчике продать исконно правильные руны дороже, находится ровно по ту же сторону барьера.
В современном дискурсе, когда мы слышим "не надо все тянуть себе в рот", мы думаем примерно "а, это значит, что я должен все отдать врагу". Но подлинное противопоставление не там. Своя духовная нужда или духовная нужда соседа, альтруизм-эгоизм, не в том суть, они все по одну сторону барьера. Мало что омерзительнее, чем потребитель, совершающий благие дела в обмен на очки кармы.
Подлинное противопоставление в другом совершенно. Это не про высокое-низкое, не про сакральное-профанное, не про браминное-шудровое, ценное-ширпотребное, это иные деления.
Здесь деление в том, знает ли субъект сколько-то, что такое Бог. Или же нет, совершенно ничего не знает. И часто и знать не хочет.

Все похоже на оникс-камень - слои черные и слои полупрозрачные. Кровь и дым в одном слое, перемешанный с железом крик, в другом разворачиваются листья каштанов и лип, улицы в нежной зелени, тихая торжествующая песня. Кирпичи, бетон, гарь и развалы в одном слое, хипстер бежит в кафешечку в другом, хватает комбучу, у него коротконогая собачка и сын, он жив. Мы живы, мы не живы, мы снова живы, мы живы едва. Все умирали. Ну и что. Все умрем. И ничего - и что, спроси у ветра, у сумрака, у зеленой листвы, у холодной воды. Дурак ты, что ли, ответят они, ты будешь смеяться, предложение, от которого нельзя отказаться - жить или умереть.

Если желаешь блага всем живым существам, этот поток может быть только непрерывным, постоянное движение, как соки по дереву, если оно будет остановлено - ветка отсохнет. Чтобы движение было непрерывным, нужно быть гибко открытым Истоку всего.
Но кто так делает? Есть духи, которые уже так не будут делать никогда, их непрерывность была прервана, они бродят среди сломанных ветвей и червя могильного. Они работают мостом, поддерживают вертикальную градацию. Страдают, конечно, но страдают все, так как ниже - ветви ломаются, еще ниже падают в небытие, и никто не постигнет этого замысла, кроме тех, кто является его частью.

Есть древние и яростные монгольские религии, где Небо зовут Отцом. Сквозь линзу этого взгляда, где бескрайняя земля смыкается с высшим небом, как-то истинно чувствуется - да, Отец, кто же еще. Небо Отец наш, Земля - Мать, земля дала свою часть, а небо пронзило молнией грозовые тучи, чтобы я, вот такой как есть, голый и испуганный, бессмертный и смертный, воин и шаман, существовал.
В христианстве эта метафора уже размывается, христианство устремляет луч намного выше, где нет ни рода, ни племени, ни степи, ни небес, ни единицы, ни двойки, только другое немыслимое число - три, что есть, по Юнгу, четыре минус один... В общем, какие тут, нафиг, родственники? Кто кого родил? Уж как минимум, Создатель, которого сияние видно сквозь своды церкви века двенадцатого, кровавых битв, закованных в железо всадников и коней - он есть и Отец, и Мать. А что у них за родственные отношения с воплощенным Логосом и кого в сиянии славы он пошел спасать в ады - Софию под белым покровом, чья поруганная ложью природа есть твоя, например, сестра. Все сложно, в общем. Ну мяу. Творец, сущий в единстве своего бытия и порождения, дай нам что там - хлеб, зрелища, а искушений не надо, беду отведи? Не знаю, о чем они молятся. Кто знает.

Было не до всего, а тут заглядываю в Касталию, а там в моем переводе книжечка вышла.
Суровая юнгианская астрология обыгрывает сатурнианскую чернуху! Итог каждой главы (спойлер) вы будете чудовищно страдать, пока не проработаете карму. Оптимистично, почитайте если что.
https://castalia.ru/product/saturn-novyy-vzglyad-na-starogo-dyavola

Звук Днестра - как арабская вязь, голос его как труба и закатная медь, на камнях он разбрасывает ключи. Прозрачные и угловатые, будто льдинки. В совершенно другом месте, в другое время, о котором, будто в насмешку, читаешь ты в книгах - мы знали, что всякая вода ведет в сновидение, а сновидение ведет во все стороны. Потому у воды хорошо печальным и мертвым.
Я был печален и мертв, теперь насторожен и зол, из кустов на том берегу появляется остроухое войско. Их боевой клич - как истерика болотной тонкошеей птицы.
Несет кровь свою зелень вод, несет язык и голос в дальние земли. Мяу, духи и камни, напишу о вас пару слов, пока не настало время и мне уходить навсегда, уходить вниз по реке.

Бог есть Целое, от которого исходит Все. Просьбы к этой Сущности у человека современной модели обычно звучат или неловко, или отчаянно, потому что человеку кажется, что он все делает сам и Целому не принадлежит. Но на самом деле все, чем он обладает и чему прикасается, исходит от Целого, так что и с этой точки зрения - просить бессмысленно? Но просьба здесь может выполнять роль удваивающего ритуала, магической модели, и суть ее примерно: "я знаю, что ты есть Бог, и то, что мне дается, ты даешь" - и таким образом просящий обретает силу.

Какие вещи мы называем правдой? Абсолютной лжи не бывает, все сказанное стремится стать правдой в любом случае, опираясь на силу духа сказавшего. Этой силы не хватает на осуществление, и в этом случае мы говорим о лжи. И высказывание может быть с добрым или злым намерением: можно сказать заболевшему "ты обязательно выздоровеешь" с намерением, чтобы так и было, и если не хватит силы духа на овеществление сказанного - увы, это будет ложью. Но ложью совершенно другой, чем если оклеветать кого-то, если подделать высказывание для личного пиара. Несбывшееся неопределенное марево против жадной глухой одномерной пустоты.

Правда же неисчерпаема и в этом смысле не менее зыбка. Имея намерение сказать правду и говоря правду, никогда не вместить всей правды ни о чем сказанном. Но слово правды устойчиво и живо, целительно и свежо, слово правды есть сила, потому что правда связана каналом с Истиной.

Во всех структурах, окружающих нас, больший или меньший процент истинности, больший или меньший процент лжи. Истина нисходит огнем с небес и сжигает, как тех иудейских чуваков, которые решили посмотреть на Ковчег Завета. Процент истины, который ты можешь выдержать, не потеряв сознания, есть мера твоей привычки к правде.

Правдивый человек может быть фантазером, в его фантазиях больше правды, чем в поглощенной злом лжи конвенциональной реальности.

Сейчас мир так привык к лжи, что практически не различает вкуса правды. Веря, что правды нет, выбирает между ложью и ложью. Истинность же все равно различима, трудно не заметить огонь пожирающий, и это все являет собой странное зрелище - в театре теней вспыхивает огонь, оставляя тут и там дыры в пыльных на солнце выгоревших декорациях, и актеры спешно вспоминают себя и бегут с тонущей сцены.

Вкус правды, привычка к силе, источник воды живой, связующее звено с истиной, будь с нами. Истина, помилуй нас.

И книжка в моем переводе вышла. Это про относительность дискурсов, западную магическую традицию и крайне зыбкую грань между магией и тем, что около. Тем, что мы привыкли называть магией, и тем, что мы почему-то так не называем. Так исторически сложилось, потому что люди очень часто определяют себя через отрицание другого. Я-то не такой, как эти варвары. Мы, духовидцы Ренессанса, и есть подлинные христиане. Обычаи их смешны и белых халатов они не носят - какая же это наука.
https://castalia.ru/product/lokatsii-znaniya-v-evrope-srednevekovya-i-rannego-novogo-vremeni-ezotericheskiy-diskurs-i-evropeyskie-identichnosti

Отдельно гомерически смешная обложка, в общем ангелы с чертями передавали привет.

Аргумент "это опасно для общества" стремительно ведет в яму с чертями, потому что общества не существует. Для общества не опасны наркотики, то или иное сексуальное поведение, наличие или отсутствие какой то детали одежды, и прочие признаки страшной общественной опазнозде. Общество сьест все это и не поперхнется, потому что его уровень развития по сравнению с отдельным человеком, духом - это где то спирохета бледная, это просто слабая едва наметившаяся структурка, форма. У нее нет сознания, она не умеет мыслить, она псевдожива только потому, что отдельные люди проецируют на нее свои страхи и желания. По сути, общество - это яма, под которой живут демоны. И если кто-то самозабвенно взывает к этой яме, заклинает: "Ой беда, беда, лгбт и наркоманы опасны для общества" - он дурак, и дурак зловредный. Общественная яма от такого ширится, демоны сыты, а здравый смысл и милосердие пропадают, а ведь не то что ими стоило бы разбрасываться.
Нехер гукать в яму. Говорите конкретно - наркотики опасны кому? Развращение устоев в чьей голове? Что именно случится с кем - и что надо делать кому конкретно, чтобы помочь живому человеку. Но если перестал видеть за ямой души живые и свою заодно - уже не идет речь ни о какой помощи, только кормежка ямы, а она бездонная и бессмысленная, как жопа Ктулху, и нужен ли именно этот результат.

мой линчевский канальчик

Эзотерики древности, в смысле, мудрые чуваки распознавали в человеке три составляющих - тело, душу и дух. А позже католическая церковь отказалась от этого деления, настаивая на том, что есть только тело и душа, и все. Не знаю, что ее мотивировало, но это она зря, потому что об устройстве человека критически важно знать правду.
Ну, современная наука и душу выбросила, с одним телом сидит, но от того не легче.
А фишка в том, что в этой конструкции "человек" и правда различимы ясно три совершенно разные природы, лишь непостижимой волей Творца скрепленные воедино. Материя, которая развивается по своим законам, соединяется с сознанием и психикой, и довольно-таки видно, как психика формируется и оживает, опираясь на опыт воспринимающего тела, как все это красиво взаимосвязано и друг на друга влияет.
Так вот, тело это материя, сознание, психика и эмоции это душа, всякие там политические и коллективные идентичности это тоже они, души. А дух - это внезапно нечто совсем иное.
Совершенно. И сказать о нем почти нечего. Дух это трансценденция, прорыв, решительный выход за пределы и материи, и сознания, и слов, и всего прочего, что может быть названо, в действии его всегда вот этот стилистический оттенок радикальной новизны, революции. Люди путают не только тело и душу, но и душу и дух, считая духовные феномены - психологическими, на все распространяя свою осточертевшую психологию. Тебе невыносимо в тисках материи - ну так пойди к терапевту и все пройдет. Хочется необъяснимого - сходи в церковь, там объяснят, и заодно научат ближнего любить, слушаться старших и не выебываться.
Дух связан с настоящим разумом - с тем движением, где разум готов шагнуть в полную неизвестность ради истины. Где истина выше выгоды. Понятие выгоды, то есть продление существования тела и устойчивости психики еще хотя бы на пять минуточек, относится к душе и телу, дух же ничего не знает про выгоду. Он приходит, когда хочет, и уходит, куда пожелает, и лишь его прикосновение делает свободным.
Знание духа, действие из духа делает свободным. Материя и психика не свободны, их дело - трансформация в неугасимом пламени. Душу можно взять с собой и сделать бессмертной, если знаешь, кто он - искатель, путешественник, берущий, вечно свободный.

А магия у нас - это, с одной стороны, знание духа, принадлежность к духу, а с другой стороны - искусность обращения с энергиями. Да, человечество тоже благополучно забыло, что психика это орган восприятия и трансформации энергий/потоков/сил, в общем забыли, нет такого слова. Простая вещь.
Принадлежность к духу может быть и войной против духа, но это уметь надо. Сгодится и познание.

Из текущего перевода отрывок покажу, у чувака интересная эзотерическая концепция, мне раньше не попадалась.