Французский драматург и философ-мистик Фабр д’Оливе входил в кружок последователей Неизвестного Философа, Сен-Мартена, и находился под его влиянием. Его труды в свое время были малоизвестны, но художники-символисты и энтузиасты оккультизма 1880-х - 1890-х годов заново открыли его как «духовного язычника», опередившего свое время.

Д’Оливе сравнивал исторические свидетельства с глухонемыми, которые не слышат, что ими движет, и не могут рассказать, что за ними скрыто. Хроника исторических событий не имеет значения сама по себе, она духовно пуста и оказывает угнетающее воздействие. Даты, события и тому подобное — не соответствуют истине жизни, потому что людям неизвестны принципы, управляющие мирозданием и судьбами. По мнению д’Оливе, история — всегда больше, чем просто история. Прочтение истории духовным разумом позволяет узнать замысел Абсолюта, но для этого необходимо видеть ее не просто как собрание фактов и дат. Если понять библейское повествование с точки зрения духовного разума, оно намного превосходит обычную историю. В частности, книга Бытия раскрывает великие истины о человечестве, и Фабр д’Оливе делится с миром ее восстановленным текстом. Он полагал, что ессеи скрыли значительную часть библейских истин из страха нарушить Традицию, но теперь пришло время открыть человечеству правду.

Иллюминистская драма Бытия д’Оливе — детище своего хозяина и его времени. Она разыгрывается во вселенной по Бёме, наполненной божественными силами. Адам — могущественное духовное существо, вместе с Евой породившее Каина и Авеля, историю которых и толкует д’Оливе в теософском ключе. Непадшее человечество он отождествляет с Волей, которая, наряду с Судьбой и Провидением, выступает одним из трех космогонических принципов Традиции. Человеческая история в своем высшем измерении — это взаимодействие человека (составляющего четвертое царство природы после животных, растений и минералов) с Волей, Провидением и Судьбой. Как повернется история, зависит от того, как человек отреагирует на каждый из этих принципов. Человек есть тело, душа и дух, которые, развиваясь, формируются и сливаются в четвертую жизнь, жизнь Воли. Как сохранить подлинно свободную Волю? Это зависит от взаимодействия человека с Судьбой и Провидением. Если человек, так сказать, правильно разыграет свои карты, он может, прожив жизнь в исполнении воли во всей полноте, восстать из падшего состояния, чтобы вновь обрести прежний статус. Это будет достижением гармонии между Волей, Провидением и Судьбой.

В книге д’Оливе о Каине говорится, что потомство Адама внесло разделение в его целостную природу: Каин представляет Волю, Авель — Провидение. То есть, человечество разделилось на два вида: hommes volatifs, полагающихся лишь на собственные силы, и hommes providentiels, опирающихся на любовь Бога к человечеству. Если бы человеческая воля объединилась с Провидением, человечество было бы спасено. Однако вмешался Люцифер. Люцифер тоже являет собой воплощение Воли (мятежный ангел) и побуждает Каина убить своего брата. Таким образом, Воля уничтожает Провидение.

Нужно понимать, что Воля сама по себе не зла, она просто ослеплена своим мятежом, и теряет из поля зрения своего брата: «Разве я сторож брату моему?». Да, хорошо бы, чтобы был, утверждает д’Оливе. Третий сын Адама и Евы, Сиф, разрешает кризис, становясь воплощением Судьбы, слепого рока. Человеческую историю в этом контексте можно представить как историю конфликта между потомками Каина, отстаивающими анархическую свободу, и потомками Сифа, подчиняющимися необходимости, которые управляют природой с помощью науки. Этот конфликт губителен и тягостен для человечества. Добрые дела совершаются, и последствия их уничтожаются, и снова совершаются, и круговорот этот полон тщеты. Человечество взывает к Провидению, но, увы, за исключением немногих пророков — Моисея, Орфея, Будды, - потомков Провидения больше нет на земле.

Однако Провидение продолжает являть себя, хотя и косвенно. Провидение использует волевые намерения человечества, чтобы осуществить окончательное искупление, апокатастасис, реинтеграцию Адама. Несмотря на великие бедствия, постигшие человечество, в нем все еще пребывает скрытое сокровище. Поскольку, по Фабру д'Оливе, воля существа соответствует его сущности, он использует образ семени. Семя содержит весь потенциал существа. Его можно полностью раскрыть, только применяя волю. Вспоминается афоризм Алистера Кроули о том, что цветок обретает красоту, стремясь вырасти.

Человечество поначалу подчинено судьбе, но когда искра или зародыш (семя) Бога, или божественной воли, развивается, создания начинают Судьбе противостоять, являя себя как противодействующая волевая сила, свобода. Д’Оливе в истории человечества наблюдает постоянную борьбу между волей и судьбой. Когда люди покоряются Судьбе, наступают годы тягостного упадка и унижения. Но Воля, соединенная с Провидением, могла бы привести людей к совершенству.

Tobias Churton

Читаешь стихи, и так странно - нескольких секунд хватает, чтобы скользнуть взглядом по строчкам, образы затягивают редко, запоминать наизусть и перечитывать современные верлибры уж тем более нет смысла. Но случается, если стих хороший, такое особое прикосновение новизны, летальной или тотальной, мгновенно возвышающей. Что бы ни было названо в стихе, кривые ли домишки, газетный ли киоск, пивная банка, любая деталь обыденности, любое слово и образ, которые счел нужным взять поэт, с любой помойки, с любых задворок мира - это краткое прикосновение новизны преображает все. Все делает захватывающим. Все делает смыслом, историей, вечностью.
Как-то так и выглядит Дух.

Плохие стихи отличаются только тем, что не содержат духа, двери к нему не открывают, а болтаются где-то около сочных, тяжелых, чувственных уровней души, иногда специально заменяя кнопки на иглы, чтобы выдавить побольше силы из этих плодов земных.

На ваш немой вопрос ответ один - точнее два - смерть и необратимость.
На каждой из ступеней их все больше, потому что приходится увлекаться, отвлекаться, развлекаться - от муки спасаться. А откуда мука взялась? Парой шагов выше, я забыл, там как то так устроено, ну... Забывать теперь умею. Шагнул в пролет, ну и вот. А если в пролет, как в полет? Почему только два ответа? Потому что, спускаясь вниз, по горе, выложенной римскими плитами, по улочке с темной кривой брусчаткой и клинками трамвайных рельсов, по переброшенной через обрыв доске, по живой и теплой кишке, ты это самое... забыл. В общем, это самое. Ну. Прекращаешься, чтобы снова начаться. А тот, кто хранит тебя в смерти и необратимости, кто он? Ну.
Спаси и сохрани, убереги, не дай свернуть в кривой тупик, в речной туман, ты, что есть вечный вопрос, ответ, движение, путь, точка и свет.

Сбор урожая намекает нам, что так и ты будешь срезан серпом, сложен в скирды, запихнут в сарай, съеден усталой лошадью. Человечество наперебой ломанулось восстанавливать свою связь с миром, отмечая цикличные праздники урожая, как будто бы еще можно вернуть древнее время-вечность, в котором жили раньше, где снова и снова восходило солнце, вырастала трава, траву ела лошадь, навоз ел скарабей, откатывался в закат, помахивая жесткой лапкой, там будешь и ты, прохожий.

Человечество нашло много тропинок в сторону от сельскохозяйственной культуры, древнего злого архетипа, навеки привязавшего его к глине под ногами. Торжествуют над ней помидорки в супермаркете, капельница в больнице, плевал на сельскохозяйственный цикл путешественник, что отправляется на край ночи, допивает черную горечь из бумажного стакана, через три часа он будет за три тысячи километров, где другое солнце и другое небо. Торжествуют над ней вечные охотники, которые заняты выслеживанием тех, кто подобны им, которые живут на грани ужаса и уважения.

Приятно иногда торжествовать над древним злом в обличье кровавой богини с серпом, в переднике, со злым взглядом, кривыми губами. Всюду выходной, а у меня четверг, всюду сбор урожая, а у меня первые всходы, во всем мире наступает вечная ночь, а в душе у меня - фиолетовый цветок зари новой вселенной. Потому что царствие духа, о котором молились первые христиане, наплевав на цикличность и власть урожая, уподобившись лилиям и тростнику, а не пшенице и свекле - это царство вечной новизны и утраты, непрестанного движения и вечности, и там не ищут природных часов и природных сил, потому что там все новое.
Но люди, что ж, играйте в циклы и колеса, превращайте время, стремительно сворачивающееся в полную задницу черной дыры - в ровный, размеренный круг. С Ламмасом, товарищи, выпьем сидра, вот клепсидра, вот те нате - хрен в томате, все ждали жатвы, а когда она пришла, обнаружили себя на чужом поле, не по своей воле.

Магическая реальность ни на что не похожа. На что надо быть похожим, чтобы жить в ней? Правильный ответ - ну вы поняли, на себя. Я же ни на что не похож.
Еще в ней смысл, как вода, и сила, как дым, и опора, как дом, кто не знает ирреального и неопределенного - тот не там. У кого знаки, шифры, символы, кванты, хуянты - притворяется, чтобы не заметили.

Мир архаического человека строится вокруг не просто ритуала, а ритуала магического, потому что он постоянно имеет дело с сырыми необработанными силами - и предоставляет им крупную, первичную обработку, большими кусками. Тут мужское, тут женское, тут они пересекаются, тут врата рождения и врата смерти, тут договоренности с нечистым и отделение чистого. Самостоятельность его велика в том, что эту работу каждый проделывает сам и ежедневно.
Первым крупным поворотом в устройстве сознания стала возможность этой работой не заниматься, делегировать полномочия специально обученным жрецам.
Вторым крупным поворотом, может, еще более крупным, стал отказ от ритуала вообще вместе с христианским импульсом. Потом христианство встроилось в языческую структуру и подчинилось ей, и с христианскими артефактами люди обращаются в основном как с языческими. Мир язычника - это мир, в котором ритуал главенствует. Свободный от ритуала живет в новом мире, на небесах при жизни.
И сейчас, оказавшись в социальной пустоте, человек стремится вернуться к самой первой самостоятельности - конструирование ритуала в общении с сырыми хтоническими силами. Некоторые обращаются к жрецам. Жрецом в древнем понимании, духовным авторитетом, могут быть немногие. И очень немногие понимают, зачем вообще нужна свобода от ритуала.

По Каббале, все состоит из света нерушимого и неделимого - и из шкурок, сосудов для света. Выход к предельной важности идет через множество слоев, вот так и у каждого - тонкая кожица, за ней земной эфир, за ним слой социального контекста ну и еще множество покровов. Ошибка зла в том, что покров оно считает предельным, отрицая свет нерушимый. Поэтому заблудшая искра самосознания не может отыскать дорогу в свой вечный дом нерушимого света, путаясь в этих покровах разной степени предельности. Обычно это даже мягкая путаница, голос здравого смысла - как можно не бояться покровов? Надо быть осторожным, надо всегда учитывать все, из чего состоишь и что во времени было раньше тебя. Кто помнит свет нерушимый - поржет, потому что в вечности и раньше-то нет, и позже. Но помнить его трудно, вот и сейчас, набросил на мир шкуру свою великий змей, чешуйчатую и радужную, свернулся вокруг и демонстрирует небытие как предельность.

Перепостики не здесь, а на канале https://www.tg-me.com/eso_benzo

Музыку неба расслышать трудно, она кажется одной огромной нотой, еще надо дотянуться до аккорда. Музыка гор ближе, она переливается и дышит, а за горами слышно и высокие деревья, за ними зверье и травы, пустырник и зверобой, колокольчики и чабрец, потом острый облачный звук насекомых и тихая странная волна грибов, а потом ты, человек, маленький и безумный, скрюченный и бесприютный, звенишь одной черной, глухой, искаженной отрывистой нотой. Аууу.

Мой кладбищенский канал - местные захоронения, чорная музыка, веселые картиночки 💀

Сходница, парк Пантелеймона Целителя, маленькая могилка

Энергия - это все, энергия следует за вниманием (внимание это тоже все, на другом уровне, где оказаться не так-то просто, но после смерти никто не уйдет обиженным). Искусство обращения с вниманием - ключ ко всему, таким образом, сказать легко, совершенствоваться можно бесконечно. Ведь в первую очередь нужно видеть, как это происходит, как энергия следует за вниманием. Что делает с миром взгляд любящий и взгляд отстраненный, как внимание сращивает раны, как выманивать из нижнего мира отлетевшую душу. С помощью внимания можно принять все в себя и оттолкнуть все, отказаться иметь с этим дело. Нужно уметь направлять внимание, держать внимание, убирать внимание, окутывать им и так далее; трудность в том, что и слов-то таких нет. Но слова не нужны. Можно смотреть внимательно (да) и учиться - с каким вниманием крутой склон держит корнями старое дерево, как перетекает снизу вверх река, как охватывает острым круговым лучом на охоте кошка. Привыкнув к разным видам природного внимания, стабилизировавшись об них, обретя покой, можно посмотреть, что с вниманием делают люди. И немедленно снова в лес.

Ночь исцеляет душу. От трех до четырех часов ночи - самый глубокий, самый сильный размывающий уровень, когда все неверно записанное можно переписать, все искривленное выпрямить.

Для магии нужно чувствовать мир, он должен течь сквозь все тонкие и прочие тушки беспрепятственно. К сожалению, если человек ранен, он от мира закрыт. Нет течения - нет магии, внимание сфокусировано на адском тупике, энергия не подчиняется, тонкие структуры, к тому же, обычно искажены - ложью, самоубийственными решениями, неверным поведением. В таком положении, с большей или меньшей степенью тяжести, находится всякий, кто рожден человеком. И, не стоит обманывать себя - на исправление и настройку может не хватить целого воплощения.
Хорошая новость в том, что никто не разбит до конца, даже если кажется, что конец - всегда есть, если искать их, мгновения ясности, тишины, полного резонанса. Мир находит, где ему течь, и отзывается на целительное внимание. А наивысшая бессмертная часть в нас не знает ни ран, ни боли, ни нарушения цельности. Ничего, подлечил сопли, залатал раны и вперед, сцуко, твори - в магический мир, неумолимый, яростный и всемилосердный.

Чтобы быть, идешь будто по лезвию, не отклониться ни влево, ни вправо. Небытие похоже на неуверенную цветную мглу. Фокус держится на чем - да на честном слове, еловой игле, кофейной горечи, злом ветре. Он, бессмертный, неуничтожимый, не боится окольных троп. Мне не хватает фокусировки и силы сделать окольную тропу прямой. Но что же я делаю - вот лезвие впереди, в тумане мост, койота хвост. Сила дразнит, уворачивается, как маленький зверек ласка. Кладбище, гроб, здесь мерилом работы считают заеб - ты помнишь отсылки к старым стихам и учениям. Как сам?

Холод приносит ветер, тучи не собираются рассеиваться, утром влезаешь в нечто черное с капюшоном, пьешь кофе, смотришь а окно. Тайная мрачная радость раскрывается внутри острыми лезвиями - да, еще больше холода, больше мрака, пусть настанет смерть, пусть скует землю стужа и звенят на ветру мертвые оледеневшие ветви. Черный вихрь отберет жизнь, отмерит время, отменит бытие - наконец я буду свободен, свободен, свободен.

Откажись от своих представлений и смотри на истину прямым опытом, говорят нам. Потом, посмотрев, окунувшись в невыразимое, возвращаешься обратно, в тональ, как говорится, к своим структурам - телесной, умственной, паттернам, инфернальным, то есть инвентарным, спискам.
Это нормально, эта хижина хороша, это типи человеческого описания, шалаш ума стоит на перекрестке того же нездешнего ветра. Представления и концепции - о Боге ли, черте, истине, - неминуемо отступят перед невыразимым, часто болезненно разрушаясь. Оторвало ногу - вроде и не привязан дух к телу, а неприятненько!

Представления - огромная ценность. Это окна, через которые виден свет. Это тачка, на которой мчишься через хаос всех миров. Ценны те представления, которые осознал, осмыслил, сделал сам. Чем больше в них участия сознания и воли, чем больше они облагорожены вниманием, тем более пребывают в вечности. Мир стоит на идеях и состоит из идей, это такая значимая и высокая часть миропорядка, что заслуживает самой бережной работы. Имей идеи, шаман, но не наоборот! Хау.

Памятка уклониста. Несколько советов от правозащитников о том, как не попасть под мобилизацию
https://zona.media/article/2022/09/22/ne-berite-povestku

Внятный и юридически разумный текст, рекомендую.
Кстати, русне пизда. Кто еще не понял, сходите нахуй.