Два владивостокских релиза последних дней, которые стоят вашего внимания

1.STRELKI CHESNOKA — Birdhouse

Лайв-альбом, записанный в Contrabanda.club 23.02.2025. Да-да, тот самый гиг, о котором я вам уже рассказывал.

Слушать на всех площадках: https://band.link/dR6Sh

Во всех лайв-альбомах, мне всегда казалось, есть один изъян — они как бы воспроизводят эффект присутствия, но дистанцию от реального концерта ощущаешь из-за этого только больше. Ну то есть вот включаешь студийную запись, а она звучит специально так, будто записана для тебя. Лайв-альбомы же больше про "я бы хотел там побывать", чем про "блин, я будто там побывал!". Поэтому я почти не слушаю лайвы, мне всегда становится тоскливо, что это не про меня. Чем хорош этот альбом? Тем что он про меня — и про каждого, кто был в тот вечер в Контре. Ну а если вы не были, то теперь можете помечтать погрустить об этом.

2. Active Cor — Bliss (лейбл: welofi).

Проект Ильи Беспалова. Да-да, того самого Ильи, о котором я вам уже рассказывал. Кажется, это самое оптимистичное, что делал Беспалов. Мне нравится стейтмент к треку, что депру оставляем в 24-м, а по 25-у шагаем уверенно. Не могу сказать, что разделяю настрой, но вы прекрасно знаете, что я предпочитаю музыку в стиле "оптимизм назло говну вокруг" больше, чем покорное констатирование невзгод. Спеца из себя строить не буду, кинуть на трек какой-то исчерпывающий жанровый тэг не могу, если поможете с этим — буду рад (не уверен, что будет рад Илья, но канал мой, кчау!)

#MoSальбомымесяца
Завтра все будет лучше: 12 альбомов марта

Ты спросишь меня, зачем я живу? Рукой луну я хватаю в пруду

Энергия и жизнь в мартовской подборке «Альбомов Сибири и Дальнего Востока». Философские танцы под шершавый синти-поп от «Чигихори», бесконечный грув коллектива Strelki Chesnoka, лихие эксперименты Павла Креслинга по оживлению драм-н-бейса, звонкий оптимизм тюменцев «Через раз» и еще много всего, не менее интересного.

Слушать на MoS

Встречали вместе с ними прошлый год, а теперь провожаем Амаду.

Забавно начался новый музыкальный год. Написав утром 31-го пост про Идрисса Сумаоро, в котором упоминался дуэт «Амаду и Мариам», я подумал — я же давно их знаю, а слушать при этом ни разу не слушал, почему? Включил один альбом, потом другой, и как-то так очень легко пошло, что в итоге мы всё 31-е слушали их до самого вечера. А потом приходим встречать НГ в гости к моей бывшей коллеге, человеку, музыкой в целом увлекающемуся — в последние пару лет, к примеру, у неё период интенсивного погружения во вселенную группы BTS. И вот мы что-то там готовим, обсуждаем не помню уже что, и в какой-то момент она говорит что-то вроде: «Это как в моей любимой песне на языке бамбара, которую поют два слепых африканских музыканта». Секундочку, говорю — а зовут этих слепых музыкантов как?

В общем, оказалось, что песня Амаду и Мариам «Djanfa» у неё реально одна из песен года, и она её даже фонетически разучила, чтобы им подпевать. Это с их альбома 2004 года, который им сделал Ману Чао со своей командой — потому что услышал какую-то их песню по радио и решил, что обязательно должен с ними поработать. Можно было бы, наверное, поворчать, что альбом получился очень ману-чао-вский в результате, и что их более малийское творчество, когда они поют под одну только электрогитару Амаду, более африканское и чистое, но на самом деле пофиг — альбом реально классный, и песня «Djanfa» тоже огонь.

https://www.youtube.com/watch?v=UHqY5i_jLnM

Слушал альбомы всё тех же Амаду и Мариам и размышлял вот о чём — как легко и естественно их песни принимают на себя самые разные музыкальные контексты, которые туда приносятся их музыкальными партнёрами и продюсерами. Есть альбомы, записанные с Ману Чао и его командой, есть альбом, где к ним набивается целая толпа условно-питчфорковских музыкальных героев нулевых — Сантиголд, TV on the Radio, Ник Циннер из Yeah Yeah Yeahs, Джейк Ширз из Scissor Sisters, есть альбом, где французы им делают чуть ли не диско а-ля 80-е. Песни их при этом, конечно, немного трансформируются (скажем, в каких-то музыкальных контекстах периодически прибирается солирующая гитара Амаду, потому что вроде как не особо к месту), но в то же время всегда сохраняют свою индивидуальность и стать.

И тут интересна вот какая вилка. С одной стороны, такая открытость новому в принципе вполне свойственна всему этому поколению африканских артистов, выросшему во второй половине ХХ века, на волне распространяющейся по континенту независимости стран. Денег было мало, а амбиций много, поэтому любые новые инструменты и любые новые технологии, когда они появлялись, приветствовались на ура. Новые популярные жанры, приходящие из большого мира, тоже имели значение — с ними нужно было конкурировать, поэтому их без проблем массово осваивали и включали в свои контексты. Синтезаторы пришли — давайте, драм-машинки — отлично. Соул у вас там, или фанк, или поп, всё берём, класс; потому что мы можем также, вот смотрите. Да и лучше даже можем, на самом деле, что станет заметно, как только кто-то ещё нас услышит.

При этом все эти новшества лишены какого-то, скажем так, нарративного значения. Смене звука на новом альбоме совсем необязательно быть каким-то там творческим заявлением артиста — это просто инструмент, который позволяет не терять связь с современной аудиторией, но не возводится при этом в самоцель. Работать с Ману Чао классно и тогда, когда он сам, по стечению обстоятельств, является мировой суперзвездой, и тогда, когда он ей быть перестаёт. Работать с TV on the Radio в 2012-м, которые сделают тебе саунд как у себя, вполне в этот момент времени востребованный, так же классно, как и в 2017-м — с французом Адриеном Дюрандом, который сделает тебе идеальный поп в духе 80-х, саунд не сказать, что как-то особо востребованный вот в этот конкретный момент поп-времени, но всё равно при этом клёвый. Видится в таком подходе какая-то творческая целостность и честность — да, мы меняем наши песни в угоду времени, это нормально и естественно, но не меняемся при этом сами.

https://www.youtube.com/watch?v=GXKRDMZeKdA

Привет! Eastopia снова на связи 🐈‍⬛

Наверное, многие уже решили, что этот канал окончательно ушел в тишину. Но я опять здесь — и у меня есть силы делать красиво. Почему была пауза в два с половиной года? Потому что жизнь, войны, эмиграция, работа. Многое пришлось устраивать заново, хотя тысячам людей эти перемены дались несравнимо тяжелее и трагичнее. Бывало, происходящее заглушало настолько, что слов не оставалось ни на что совсем.

Для тех, с кем мы не знакомы, я — Наташа Югринова, и я все еще не могу пройти мимо свежего альбома иранских электронщиков или индонезийского дроуна. Я рассказываю и размышляю о музыке Востока: от Северной Африки до Японии. За последние два года я успела придумать и прочитать курс лекций об этой музыке для студентов, узнать кучу всего нового, собрать уйму интересностей — и очень хочу вам все это показать.

Eastopia становится другой: в ней будет меньше обзоров на альбомы, зато больше маршрутов и историй. Постараюсь, как и раньше, выдерживать тон без экзотизации и прочих колониальных приколов. Восток ведь не требует романтизации, он интересен сам по себе, его хочется познавать, а не мифологизировать.

А еще открываю комменты. Приносите свои находки, задавайте вопросы, спорьте, если захочется. Если вы оставались со мной все это время — вы невероятны 🖤 Если только нашли этот канал — добро пожаловать.

Yallah!

Я целую тебя туда
И всё горит

Название нового альбома «Фламандской школы» ― «Сироты Москвы» ― мне сразу казалось дико удачным. В двух словах была сразу целая куча всего ― и ощущение пронизывающей бесприютной тоски, и чувство связи с не самой очевидной для нойз-рока образца 2025 года литературной традицией (мерещилось что-то такое советское городское пред- и околовоенное, Булгаков, Кассиль, Пантелеев, все дела), и явственно мерцающая сквозь все эти ассоциации амбиция сделать некоторое масштабное творческое заявление. Что тут сказать ― было а) приятно осознать, что даже в теории, не слыша еще самого альбома, я был на правильном пути, и б) довольно удивительно понять, насколько.

2/3

Алфавит алфавит эшафот
Где болит там и прет

Начнём с самого для меня сложного момента ― это, короче, натуральный концептуальный альбом, практически аудиоспектакль, с сюжетом, героями и текстовым нарративом о том, что с ними происходит, под который отданы сразу несколько треков. Все эти странные имена из синглов, Федя Клинок, Даша Крипл ― это главные герои здешней саги; еще есть Вася Ошпаренные Руки и Бартули, каждый из которых тоже получает по именной песни. Это дети из психоневрологического интерната где-то в Подмосковье; Москва для них ― недостижимая мечта, волшебный город, в котором нет зла. Сюжет стартует с того, что они собираются совершить побег, чтобы добраться до Москвы; думаю, не будет особым спойлером сказать, какая правда о Москве им откроется в этом путешествии.

С сюжетом все вроде понятно, в нем даже в таком пересказе сразу видно кучу классных придумок и важных мотивов ― и разговор с позиции максимально уязвимых членов общества, и горькое ощущение брошенности (причем двойной; первая, по сути, происходит еще до начала истории), которое необходимо преодолеть, и возможность говорить максимально прямо и открыто устами, так сказать, младенцев. Но в чем тут лично для меня сложность ― честно скажу, я еще не слышал в своей жизни концептуального альбома с текстовым нарративом, в котором нарративные вставки были бы написаны и (ключевое, на чем обычно все срезаются) сыграны так, чтобы удавалось избежать ощущения ненужной искусственности. В «Сиротах Москвы» таких вставок пять ― некоторые из них для меня работают так, что этого ощущения искусственности нет вообще; не все. Но, повторюсь, это я особо придирчивый слушатель в этом узком аспекте.

Есть ведь еще и более широкий аспект альбома ― собственно музыка. И то, что происходит там ― о, ребята, что происходит там; все реально горит. На «Сиротах» «Школа» превращает нервный нойз-рок в широкоэкранную арт-хаусную драму. Не сказать, что совсем беспрецедентным образом ― у Jars, например, или у группы «На ножах» встречались случаи чего-то подобного (в основном с гостевым участием Антона Пономарева, хаха). Но там это были скорее такие пики соответствующих альбомов, к которым группы постепенно восходили ― «Школа» же с этой отправной точки стартует, сигая куда-то одновременно вверх и в разные стороны.

3/3

Текст
Текст вылетает из глотки
В чернеющий лес

Песни все время закладывают дух захватывающие виражи. «Праздник правильных решений» выруливает на полпути в оглушительную плясовую психоделию с восточным привкусом, взрывается куплетом с натуральным тоастингом, а оттуда свирепеет в истерическую, почти блэковую коду. «Федя Клинок» всплывает второй раз в виде авангардной зарисовки под призрачное фортепиано и трубу (с цитатами из группы «Пропаганда»?) «Вася Ошпаренные Руки» дает что-то вроде эстрадного соул-фанка, если бы он был музыкой, весившей как трамвай. В «Сломанном Арлекино» начинается сначала группа «Аукцыон» с духовыми, потом фри-джаз ― из которого «Школа» выезжает в титаническое вступление «Бартули», возможно, самой тяжкой и страшной здешней песни («Меня называют Бартули, я стану ментом, ну и хули?»), которое буквально бьет тебе коленом под дых.

В музыку натолкано очень много всего, звуков, голосов, инструментов ― но этот потенциальный хаос на деле филигранно выверен на уровне мельчайших творческих жестов. Каждый голос, каждый звук, каждый хоровой выкрик, каждая как будто бы случайная реплика на деле работает на итоговый результат, расширяет пространство высказывания. Когда в начале «Бартули» кто-то опасливо спрашивает «Вы уверены?», это просто забавно, но когда следом вступает ЭТОТ бас, вопрос приобретает совсем новую глубину. Волшебство рождается в том числе на стыке нарративных кусков и песен ― не раз и не два соседство именно этих реплик и этих риффов буквально вышибает дух.

Важно и вот что: в этом звуковом изобилии, обеспеченном большим количеством участников ― в титрах «Сирот», помимо основного квартета, фигурирует еще почти два десятка человек ― «Школа» в некотором смысле находит свой ответ всему тому, о чем поет. Да, мы все живем в безразличном городе-кладбище, говорят и орут они, брошенные всеми фигурами власти сразу, от родителей до бога со всеми промежуточными остановками ― но кое-что у нас все-таки есть. Это мы сами, собравшиеся здесь все вместе.

Эта коммунальность реализуется здесь сразу на нескольких уровнях. Например, на обложках самого альбома и синглов, снятых методом открытого сбора желающих через соцсети. Или в том факте, что, глядя на этот список гостей, вместивших всех подряд, от авангардных джазменов и композиторов с классическим образованием до альт-поп артистов и участников групп Dvanov и «Хадн дадн», сложно представить себе какое-то другое место, где можно было бы встретить их всех разом. Ну, это нам сложно было представить себе такое место ― а «Фламандская школа» не только представила его, но и создала. Что хочется сделать в ответ, так это вообразить и себя в этом же месте. Вообразить и встать рядом, вместе с ними.

Слушать везде

Как там говорят - ощущение стабильности создаётся через повторяющиеся действия институций? Вот вам институция - Володя Лучанский, Егор Клочихин и Виталий Смирнов, выпускающие по новому альбому каждый День космонавтики ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ. На новом выпуске (виджет почему-то не желает подтягиваться, что за ерунда) снова получилось собраться всем втроём, красота.

Каждый раз, когда возникает повод вспомнить голландскую группу The Ex, я думаю: «Блин, надо чаще их слушать!» Вот сейчас у них вышел новый альбом «If Your Mirror Breaks», восемнадцатый, если считать чисто собственные студийники, где-то тридцатый, если добавить разные коллаборации ― и я опять думаю то же самое. В смысле, мне серьезно кажется, что они уникальные товарищи ― никто больше не сделал всего того, что они сделали, никто больше не звучит так, как они звучат.

Что у нас в анамнезе? Группа с 45-летней историей, через которую прошло больше 20 человек; в текущем составе один гитарист играет с самого начала, барабанщица 41 год, второй гитарист 35, а вокалист (и тоже гитарист) 16 лет. Как это звучит сегодня? Как арт-панк для трёх гитар без баса, речитативно-распевного вокала и упругих барабанных ритмов с африканским привкусом. То есть музыкальный язык The Ex в текущей версии ― реально довольно уникальная штука; на этом удивительном перекрёстке между, если совсем грубо, Sonic Youth и афробитом они уже который год стоят одни-одинешеньки. Про афробрит это, конечно, некоторое художественное преувеличение (хотя вот песня «Great!» со свежего альбома могла бы поспорить), но (великая) барабанщица Катерина Боренфельд ― по-моему, единственный белый музыкант, кто мог бы встать рядом с Тони Алленом в области создания одновременно затейливых и максимально доступных грувов как хуков. Благодаря этому её умению у песен The Ex есть свой особый пульс ― они несут тебя как реченька, немножко подкидывая; или множко, в зависимости от песни ― на реченьке, в конце концов, бывают и пороги, и всякое такое.

Откуда это, в принципе понятно ― The Ex не только слушали африканскую музыку, но и играли с тамошними музыкантами, записывали с ними альбомы и катали гастроли, разучивали их песни и исполняли их на своих записях. Все это прекрасно слышно в их поздних альбомах. Новая запись, первая за семь лет, будет, наверное, ощутимо мягче их предыдущих альбомов, даже непосредственно предыдущего (отличного) альбома «27 Passports» ― что, в общем, тоже нормально для людей, который фигачат столько лет, сколько они. По традиции, альбом записан за пару-тройку дней, и эта живая энергия на месте ― послушайте, например, «The Apartment Block», песню с неотразимым центральным посылом «Когда я вырасту, я хочу стать многоквартирным домом». Или обязательный песенный выход Катерины в песне «Wheel» с красивейшим пронзительным припевом. Короче, таких, как они, как не было, так и нет. Пойду послушаю и другие альбомы, что ли.

Моё новое вью для канала ОТВ с группой Кё.

Многие сравнивают их с Колибри и Деревянными китами. Но так это или нет, думаю, вам лучше решить самим за себя. Как? Можно посмотреть интервью, а еще сходить на летние российские фестивали. Возможно, Кё туда заглянут.

А вот тут вы можете прочитать подробнее о том, какое место группа Кё занимает на современной Владивостокской сцене.

В прошлый раз в эфире были Океанариум.

Пока по соседству рассказывают о новом альбоме the Ex, я случайно вспомнил про вот такую прошлогоднюю штуку с участием их многолетнего басиста. Барабаны, акустический бас, рояль и голос упражняются на тему диковатого пост-панка, но есть нюанс: на рояле Ева Риссе, которая играет все что угодно, но не пост-панк. Прошлым летом я как-то не зацепился, а в этот раз справился с тем, чтобы дослушать до абсолютной жемчужины, песни Cleo: две минуты Люк Экс бренчит два аккорда, пока остальные занимаются чем-то абстрактным, а потом Риссе забирает у него эти два аккорда и поднимает на совершенно эпические высоты.

Есть у меня такая не очень видимая работа, нападающая на меня раз в год ― участие в отборочных комиссиях пары дружественных фестивалей. Возни много а оплаты никакой, но за что я эту работу люблю и от нее не отказываюсь ― за (теоретическую) возможность откопать что-нибудь этакое, новое и классное, с чем раньше не встречался.

Главное открытие цикла этого года ― питерский коллектив «Кто тебя убил?» Мне такая аналогия пришла в голову ― это группа, которая с шумным гитарным альт-роком широкого спектра (шугейз, гараж, нойз-рок) делает что-то отчасти похожее на то, что «4 позиции Бруно» делают с танцевальной музыкой. В смысле, базовые музыкальные формы все вполне понятные, но они постоянно плывут, искажаются, прорастают метастазами какой-то странности, инаковости.

На такую мысль меня натолкнуло название одной из композиций ― «Вскрытый потанцевал»; реально как будто с альбома «4пБ» заголовок. Странность у питерцев не такая лютая, как у Ситникова, ее проще прицепить к каким-то более понятным источникам в мировой культуре, но общий вектор в целом понятен. Еще можно так сказать: если представить, скажем, «Увулу» и «Фламандскую школу» в качестве крайних позиций одного спектра, то «Кто тебя убил?» будут находится примерно на полпути степенного дрейфа от первых ко вторым. Альбомов на данный момент есть четыре, два больших и два поменьше, в каком-то ближайшем будущем планируется новый, довольно классный.

Еще у группы, насколько можно судить по представленным в заявке на фестиваль записям, довольно неплохая концертная форма, в чем питерцы смогут попробовать убедиться лично вот прямо на этой неделе. В субботу они играют в «Сердце», на отборочном этапе большого летнего фестиваля «Живой», а в воскресенье ― в «Усах на пене», в чуть более странной (и интересной) компании. Попробую куда-нибудь выбраться.

Саша AJOKKI выпустил классный релиз, который он записал в экстренной резиденции AKS SADO в посёлке Улугбек в 50 километрах от Ташкента в 2022 году. Резиденцию запустили Ангелина Бурлюк и Петя Жеребцов, она стала временным домом полдюжине музыкантов, которые по разным причинам не могли оставаться в воюющей России. Для кого-то этот дом в небольшом посёлке Улугбек действительно стал экстренным спасением от накатывающей фрустрации. Да и для меня, помню, тоже. Когда одиночество и отчаяние начинало сдавливать, я отправлялся к ребятам поговорить и помолчать, а они регулярно устраивали экспериментальные концерты-трансляции, которых мне на тот момент так не хватало и не хватает в Узбекистане сейчас.

Центральными инструментами на Qibray Sessions стали узбекский дутар и дойра. Но звучат они здесь не по-туристически, как это часто случается у пришельцев, которые хотят внести в свою музыку экзотики. Отыскав инструменты на блошином рынке, Саша работает с их звучанием вдумчиво и не старается подчеркнуть их национальность, а скорее подчёркивает мистическую природу. Звон струн дутара и ритмы дойры органично вплетаются в печальный красноярский эмбиент Саши. Любопытно, что состояние спокойствия и даже умиротворения приходят лишь к последнему треку — раге, где слышен лишь один аккорд, который ближе к концу исчезает в мелодиях редкого в этих местах дождя и пении птиц.

Это не первая работа AJOKKI по мотивам экстренной резиденции. Послушайте любопытный аудиодневник Саши, собранный из записей в ташкентском такси, водители которого часто слушают не радио, а собственные плейлисты из местной эстрады. Такие дневники выпустили все резиденты, и они очень любопытные — например, Женя Гаврилов (dyad) собрал свою работу из оцифрованных записей кассет узбекистанских юмористов, воплей котов и собственных войсов, Боря Лесной сочинил абстрактную композицию для кларнетов, акустических гитар и загадочных шумов, а Винер выпустил философскую аудиокнигу из подслушанных разговоров. Получилось большое саундскейп-исследование Ташкента и его окрестностей. Дневники всех 7 резидентов можно послушать на Radio Sygma: https://radio.syg.ma/shows/aks-sado

Вспомнил, как праздновал в резиденции Новый год-2023. Встретили мы его в такси по пути, где я забыл сумку со всем праздничным алкоголем. Это был мощный фак ап! Благо, Саша чудом приберёг бутылку виски и мы пили его микроглотками, фантазируя на тему концертов Darkthrone. Вечером 1 января по дороге домой в такси заиграл замечательный узбекский даб-поп, который удалось записать на диктофон — благо водитель, обратив внимание на наши восторги, поставил его ещё раз.

Шарился тут из праздного любопытства по списку альбомов, заслуживших питчфорковскую десятку сразу по выходу, размышлял о всяком. Например, о том, что за годы ее значение и, как следствие, готовность ее выдавать, заметно изменились ― скажем, первые шесть лет своего существования они стабильно выдавали по одной-две десятке в год, в то время как за последние 15 лет их было всего две (Канье и Фиона, тоже, блин, хорошая пара, дуэт of our time). И как-то зацепился в этом списке за один хорошо знакомый альбом, про который то ли не знал, что у него была такая оценка, то ли забыл ― Bricolage британского бразильца Амона Тобина.

Тобин, если не знаете ― такой затейливый электронщик, много лет выпускавшийся на Ninja Tune; начинал с футуристического драм-н-бейса, целиком собранного из в основном джазовых сэмплов, потом постепенно расширил жанровые границы своей музыки, потом пришёл к идее самостоятельной записи сэмплов, из которых он музыку собирал. Bricolage ― его первый альбом под своим именем (до этого был альбом проекта Cujo, в котором он отдавал дань своим корням, собирая драм-н-бейс из латиноамериканской музыки); мне он хорошо знаком, потому что Тобин был важной частью моего личного starter pack электронной музыки, вместе с Underworld, Goldie, Future Sound of London, Red Snapper и GusGus, которую я открывал для себя на рубеже 90-х и 00-х. Собственно альбом Bricolage у меня появлялся дважды, сначала на кассете, потом на диске. От формы первого знакомства с ним у меня до сих пор остался занятный спецэффект ― первые минут 40 я знаю как свои пять пальцев, а следующие 35 каждый раз открываю заново, потому что на первой стороне кассеты складывался такой логичный и законченный флоу (по The Nasty), что как будто и не было уже смысла переворачивать и продолжать.

И вот я щас подумал ― окей, а как так вышло, что это была вторая 10-ка за 1997 год через пару месяцев после одного мало кому известного альбома под названием OK Computer, и что от этой оценки осталось сегодня? И думается мне, что через год после альбома Endtroducing такая вот художественная сэмплоделика могла ребятам казаться каким-то реальным захватывающим будущим. В принципе, не впервые в истории ― после того, как Beastie Boys выпустили «Paul’s Boutique», там было какое-то количество утопически-настроенных критиков, которое радостно объявляло о том, какие широкие творческие горизонты открывает нам такой калейдоскопический подход к сэмплированию. Следующим шагом, правда, музиндустрия сориентировалась и зарегулировала использование сэмплов через суды, так что подобное тотальное сэмплостроительство превратилось в мероприятие возможное, но дико трудоёмкое. Beastie Boys хмыкнули и пошли обратно в гараж, вспоминать, как играть на инструментах.

В 1990-е таких радикальных изменений не было, сэмплирование с развитием технологий стало обыденностью, настолько, что снова стали появляться артисты вроде DJ Shadow или того же Тобина, готовые строить свою музыку на этих технологиях целиком. Но в какую-то прям большую и заметную волну это не выросло, осталось уделом отдельных кудесников, готовых часами сидеть за компом и склеивать бочку из одного сэмпла с хай-хетом из другого. Яркие истории в этой области были, да ― те же страшно любимые «Питчфорком» The Avalanches, или еще один парень, единственный, в общем-то, артист, кто сумел из такого сэмпло-ориентированного подхода вымутить статус полноценного фестивального хэдлайнера (подсказка номер один: Four, подсказка номер два: Tet). Но The Avalanches за 20 лет выпустили целых три альбома, а Four Tet стал собирать большие аудитории когда? Правильно, когда расправил себе все ритмы.

⬇️⬇️⬇️

Тобин такого делать не стал, поэтому с 2019-го выпускает новую музыку в основном в рамках Nomark Club, собственного сервиса по платной подписке на базе Bandcamp, периодически отгружая на стриминги отдельные треки, коллаборации или выжимки из материала, записанного для подписчиков. У пары-тройки номеров со старых альбомов есть миллионные прослушивания на Spotify, иногда новый сингл тоже куда-то залетает и набирает что-то такое. Простота и доступность в качестве концепции будущего победили сложность. Ставить Bricolage на такую же поп-культурную полочку, на которой стоит OK Computer, никому не приходит в голову.

Вот интересный феномен на томской сцене, который нам удалось поймать