А ещё вот что хочу спросить, правда, не понимаю, у кого ― а что вообще творится в новых синглах Machine Head? Послушал два (вот один, вот второй), и в обоих одинаковая фигня ― в какой-то момент в песню влетает припев такой бесстыдной прилипчивости, что аж челюсти сводит.

Тут вот что важно: я в целом вообще ни в жизнь не имел никаких проблем с мелодичностью, и хорошую и чуткую работу с ней в тяжёлом контексте так-то бесконечно ценю и уважаю. Но тут в обоих случаях какой-то прямо диссонанс, как будто разные песни склеивают: я аж полез искать кредитсы, посмотреть не набрал ли Роб сдуру каких-нибудь профсонграйтеров в помощь. Вроде не набрал, хз, что это вообще такое. На Ютьюбе в комментариях добрые люди пишут ― ребят, да с такими делами вы «Евровидение» точно выиграете!

Вообще, с одной стороны, обидно, а с другой, это в целом в стиле MH ― уж если съезжать с катушек, то с огоньком и гиканьем, чтобы люди не просто плечами жали, а начинали плеваться, ругаться и кидаться. У них уже так было с альбомом «Supercharger» и с альбомом «Catharsis» ― ну, видимо, и дальше продолжится, что ж. Жалко ― третий акт у них был мощнейший, четыре таких могучих альбома за 11 лет (2003-2014, в смысле) забабахать не шутки. Четвертый акт, начиная вот с этого самого «Catharsis», пока только недоумение вызывает.

Группу Pavement очень любили редактора MTV-шной передачи Alter Zone, где я её впервые и увидел. За что, в принципе было понятно ― у них были смешные, энергичные клипы, с шуточками, дуракавалянием и приятной раздолбайской энергией. Песни тоже были классные, но вот что интересно ― все клипы были откуда-то ещё, а не с вышедшего 30 лет назад альбома Wowee Zowee, моего у них любимого.

Сейчас кажется, что Pavement были своего рода квинтэссенцией условного понятия indie Gen-X band. В них прямо выкристаллизовались сразу многие идеи, важные именно для этой субкультуры именно этого поколения ― эта позиция умненького раздолбая, который смотрит на большой успех и игру по правилам бизнеса из своего угла, ехидно посмеиваясь, для которого предпочтительнее более скромный, но культовый успех у тех, кто really get it, man, эта ирония вперед прямого разговора о чувствах, этот баланс между хаосом и доступностью, как будто постоянно находящийся в опасности. Симптоматично, что когда фестиваль Lollapalooza раскритиковали за то, что они позвали в хедлайнеры «Металлику», их курс коррекции на следующий год был связан со ставкой на героев слэкерского инди Бека и Pavement ― не менее симптоматично, что в коммерческом плане это было, конечно, падение по сравнению с годом «Металлики». С сегодняшних позиций все эти пляски вокруг того, что достаточно альтернативно, а что нет, выглядят немного нелепо, особенно в свете того, что мы из сольной карьеры Стивена Малкмуса знаем, что он вполне научился петь о чувствах без постоянной маскирующей усмешки и не стесняться своих пристрастий к гитарным джемам в классическом их понимании.

Но вообще я хотел про другое сказать. Pavement выпустили пять альбомов ― какие-то считаются удачными, какие-то не очень, у пары есть статус инди-классики 90-х. Альбом Wowee Zowee ― это как бы удача, но не классика; опять же, если судить по тому, как звучит следующий после него альбом Brighten the Corners, то может возникнуть ощущение, что группа попыталась скорректировать свое звучание в сторону возврата к тому, что было до Wowee Zowee. В принципе, я понимаю, почему ― если считать озвученный выше баланс хаоса и доступности главным трюком группы, то Wowee Zowee ― это место, в котором хаос побеждает. Кажется, именно по этой причине это мой любимый альбом Pavement, единственный, который мне имеет смысл слушать целиком.

Это альбом, записанный по (моему любимому) принципу «возможно всё». Песни всё время выруливают непонятно куда ― то начинается какой-то раздолбайский фанк с дурным вокалом, то взрывается какой-то корявый панк, потом кто-то принимается играть на пиле. Среди шершавых и как будто не до конца законченных, но страшно обаятельных в этой своей идиотской энергии музыкальных зарисовок по одной-две минуты гордо стоит чистосердечный гитарный эпос в духе поздних Sonic Youth, только опережающий их на десятилетие. На другом конце альбома не менее гордо стоит другой гитарный эпос, в котором Малкмус несколько минут орет как резаный. Баланс? Это для слабаков.

Я, в общем, фанат таких историй, когда люди говорят «Пох, пляшем» и пускаются во все тяжкие ― и мне поэтому не так интересно слушать те альбомы Pavement, где этого не происходит. Немного неудобно получается, что это все остальные. То есть вот этот диалог с обложки ― если Pavement, то Wowee Zowee! ― он абсолютно про меня.

It’s gonna be smooth sailing from here on out

Беседовали тут с коллегой Полещуком (под его typically insightful постом про The Verve) про дихотомию бравады и эмоциональности как артистических стратегий, и меня это натолкнуло на интересную мысль про историю вне британского контекста. В лагере поклонников QOTSA есть такая тема, что их альбом Like Clockwork разделил этот лагерь напополам. Одни (как я) считают, что это их вершина, другие ― что when you drop the ball, you drop the ball. И в этом сегодняшнем разговоре у меня возникла гипотеза о том, почему так.

Какой там контекст: Джош, большой любитель (и умелец) писать песни с позиции «Hey, fuck you, and here’s why», пережил клиническую смерть (полтора десятка лет сидения на амфетаминах такое умеют) и многомесячное восстановление в депрессии, долго не писал вообще ничего, а потом написал альбом по мотивам всех этих переживаний. И что получилось в итоге: человек, обычно выходивший ко всем, грубо говоря, с членом наперевес, тут такой: «Ребят, слушайте, со мной тут такая хуйня приключилось, не могу разобраться». А часть ребят такие: «Ноуп, спасибо, неинтересно. С членом наперевес ты нам нравился больше».

Самое смешное, что песни в этом старом режиме на альбоме тоже есть, да какие ― If I Had a Tail, например, или Smooth Sailing, пожалуй, самая членисто-наперевесистая песня в истории группы. Её и послушаем.

Дима Крамб едет в тур, гудеть и шуметь

Пока суть да дело - отправляюсь сатанеть на восток от родного Омска, буду играть всякую мутную дичь на электрогитаре и каосспаде, если кто местный - приходите, родных и близких приводите, коллег, домашних животных и эндопаразитов, всем буду очень рад.

🌊🗃🔜

Человек кусает собаку

Я недавно рассказывал про хорошую питерскую группу «Кто тебя убил?» ― а они, оказывается, уже выложили ту песню со своего февральского лайва, которая мне сильнее всех приглянулась. Зацените, по-моему, дикая крутота; я её прямо по несколько раз подряд завожу. В ВК тоже есть, если что. А вот студийной версии нет ― это, кажется, вообще первое публичное исполнение было. Ну, и отсылка в названии песни кайфовая ― сразу видно, что наши люди.

Конечно, упустишь из виду, когда публикуют 31 декабря - короче, сибирский джаз от вашего покорного на радио NTS (который я там нашёл, только основательно покопавшись на сайте, хаха)

https://www.nts.live/shows/your-specialist-subject/episodes/your-specialist-subject-makers-of-siberia-forgotten-siberian-jazz-31st-december-2024

Воспользуюсь большей площадкой, чтобы поговорить о меньшей - есть ещё канальчик про кино и прочие формы творческого продукта, там тоже бывает много интересного. Написал вот, например, текстик про «Мальдорора» Фабриса дю Вельца - заходите, почитайте, подписаться тоже не помешает.

Вы знаете Яну Смирнову, как участницу группы «Дочь» и экс-участницу группы «Краснознаменная дивизия имени моей бабушки». Еще вы, возможно, знаете ее как преподавательницу вокала и ведущую курса о пении «Рабочие песни», который она провела в ГЭС-2. Думаю, что именно в этой своей ипостаси она выступит 8 мая в Петербурге с интересной штукой ― интерактивным loop-перформансом «Краткая история пения». «Как развивалось пение с древности до наших дней: от одноголосных напевов до опер и кантат, от трудовых и обрядовых песен до госпела, джаза и блюза, от духовных песнопений до синтетических экспериментов с голосом в авангарде и трип-хопе» ― ждем, в общем, смесь лекции и концерта, плюс обещают возможность попеть хором, что всегда в плюс любому мероприятию, где такое есть. Подробности ― у Яны в канале.

«Океанариум»: «Хотим играть громко, кричать вместе со всеми»

Упражнения в искусстве одиночества на воображаемом стадионе

Дальневосточная группа «Океанариум» представляет свой второй альбом, получивший название «Упражнения в искусстве одиночества». Петр Полещук узнал у музыкантов, зачем они разделили альбом на две части, каково иметь громкий голос в эпоху тихих разговоров, и почему невозможно жить в городе без моря.

Читать на MoS

Кайфовые Helmet на KEXP. Смотрел и думал - вот интересный человек Пейдж Хэмилтон. Чувак с джазовым образованием и такими соляками как будто мог бы хорошо зайти и в какую-нибудь экспериментальную сторону, но выбрал своей формой выражения такой лаконичный и поджарый музыкальный подход.

https://www.youtube.com/watch?v=ZCIE4Hkr2cg

#MoSальбомымесяца
Я здесь: 9 альбомов апреля

Дерзкие вампиры, японские танцы, молочные поросята

В апрельской подборке альбомов Сибири ― молчание и состояние ночи, красота природы и призраки тяжелой машинерии, зубоскальство томичей «Чересчур», возвращение ангарцев Ensslin, меланхоличные танцы красноярцев «Твое далеко» и многое другое.

Слушать на MoS

🍿🍿🍿 Новый релиз!

the popcorners! — the popcorners! (cassette & digital, T715T, 2025)

Слушать и купить кассету: bandcamp \ остальные стриминги

Презентация кассет состоится 25 мая в Санкт-Петербурге в пространстве F5 (ул. Римского-Корсакова, д. 39). Следите за анонсами!

the popcorners! — чрезвычайно удачное название для петербургского трио филолога, куратора и гитариста Андрея Поповского, математика, доцента и саунд-художника Сергея Костырко, архитектора, тьютора и барабанщика Константина Самоловова.

Перед вами дебютный альбом трёх практиков, загнанных в угол свободной импровизацией, действительно напоминающая своими непредсказуемыми звуковыми вспышками процесс приготовления попкорна. Музыка the popcorners! — про поток и про то, как матёрые профессионалы справляются с ним и даже им управляют. Сплав рокота ударных, треска электричества модулярного синтезатора и колючее шипение электрогитары напоминают процесс схода селя. Когда в горах с большой высоты с мелкими звуковыми подробностями несётся вниз безудержный камнепад, смешиваясь с водяным потоком и всем, что встречается на пути, отчего на многие километры вокруг слышится компрессированный нойз, завывания психоделик-рока и эхо грубого краута.

На дебютной кассете the popcorners! вы услышите два недолгих лайва трио. Первый был записан в Ленинградской области на горе в деревне Ярославичи, в местном клубе: «Один человек даже нас побить хотел, но обошлось. В целом, в глубинке хорошо воспринимают дичь», — рассказывает Андрей Поповский. В конце той импровизации к трио присоединился питерский саксофонист Владимир Лучанский и обогатил шумовую дискотеку the popcorners! вселенским плачем своего инструмента. На второй стороне вы услышите лайв на культовом московском фестивале экстремально-экспериментальной музыки «Шум и Ярость». Здесь музыканты чувствовали себя в естественной среде, отчего позволили себе расслабиться и уделить большее внимание коротким звукам и тишине.

_ ___ _ __ __ _ _ _

the popcorners!
Андрей Поповский — гитара, объекты
Сергей Костырко — модульный синтезатор, lyra-8, max, нейросетевые модели
Константин Самоловов — барабаны, объекты
&
Владимир Лучанский — альт саксофон (сторона B)

Запись, сведение, мастеринг: Сергей Костырко
Арт: Андрей Поповский
Арт-дирекция: 𝕭𝗲𝑒𝑬𝖼𝗛 𝘉𝑜𝖎𝒛𝗭ᶻ
Сопроводительный текст: Евгений Галочкин

Как минимум раз в год, в сезон подведения итогов, я превращаюсь в сумасшедшую, которой очень нужно всем напомнить, как и чем плох Spotify. В качестве аргументов в защиту сервиса в 2024 году мне прилетело два совершенно потрясающих: «музыканты сами виноваты, пусть вторую работу найдут, раз им этих денег не хватает» и «а матерям-одиночкам еще тяжелее». Словом, рекомендовали отстать от спотифая и заняться чем-нибудь общественно полезным.

И пока я думала, чем вообще такие тейки крыть, у Лиз Пелли вышла книга Mood Machine: The Rise of Spotify and the Costs of the Perfect Playlist про обе стороны того, что сама компания зовет two-sided marketplace. А если простыми словами: про слушателей, отдающих деньги и персональные данные, и музыкантов, создающих фактически бесплатный контент, питающий систему.

В книжке достается всем: не только CEO-миллиардеру и тем, кто помогает ему поддерживать статус кво, но и нам всем заодно. Помимо всех прочих плюсов (первый из которых — оптика авторки, ориентирующейся главным образом не на Тейлор Свифт, а на независимых музыкантов), она невероятно легко и приятно читается (в отличие от той зеленой трехсотстраничной рекламы Даниэля Эка, что выходила у нас лет пять назад и была ужасной настолько, что я выбросила её страниц, чтоб не соврать, через десять). По традиции, лежит тут.

Ничего не #вычитала. И вообще всю неделю занималась непойми чем.

В новом выпуске рубрики «Ориентиры» Олег Соболев на примере альбома «Attica Blues» показывает, что талант Арчи Шеппа больше и значительнее любых шаблонных представлений о нем.

💿 Archie Shepp «Attica Blues» (Impulse!, 1972)

Существует расхожий стереотип: раз Арчи Шепп играл на «Ascension», дружил с Art Ensemble of Chicago и выпускался на BYG Actuel, значит, всю карьеру он посвятил фри-джазу. Это неверно. Шепп был куда более разносторонним музыкантом, и его творческий путь полон неожиданных поворотов. Он писал стихи и накладывал их на музыку (достаточно вспомнить его появление в фильме Рона Манна «Imagine the Sound»), играл с Фрэнком Заппой, серьезно погружался в стандарты и джазовый классицизм. И записал, например, вот такой альбом — пластинку куда ближе по духу к Марвину Гэю, чем к Джону Колтрейну.

Представим человека, который ничего не знает об «Attica Blues», знаком с Шеппом лишь по его инструментальным записям и, допустим, купил этот альбом «вслепую», принес домой, поставил играть. Первый трек может его всерьез озадачить: верную ли пластинку ему положили в конверт? «Attica Blues» встречает жирной басовой линией в духе лучших треков Sly & the Family Stone, бешеной квакушкой и взрывным, будто женским госпельным вокалом. На самом деле поет мужчина по имени Генри Халл — и поет следующее: «Я беспокоюсь о человеческой душе».

Судя по дальнейшему содержанию альбома, эта тревога за душу человека обуревала Шеппа в 1972 году в самых разных формах. Двучастная «Steam» с поэтичной мелодекламацией и невесомыми струнными напоминает определенные треки с «What’s Going On» того же Гэя — типа «What’s Happening Brother», только если бы они и правда стремились к звездам (Гэй, спевший строчки «Rockets, moon shots / Spend it on the have nots», хотел быть на Земле). Изобретательный, агрессивный околофанк «Blues for Brother George Jackson» перекликается с тем, что позже будет делать Орнетт Коулман в Prime Time. Чистокровный новоорлеанский реквием Луису Армстронгу «Good Bye Sweet Pops» возвращает слушателя к традиции. Заканчивается всё крестовым походом детей — длинной, прекрасной неоклассической песней, которую исполняет семилетняя Вахида Мэсси, дочь аранжировщика альбома Кэла Мэсси.

Всё это сделано мощно, выверенно, без неуклюжих жестов. В записи участвуют сильнейшие музыканты: Джимми Гаррисон, Мэрион Браун, Дэйв Баррелл и многие другие. Но никто из них не перетягивает внимание на себя — в огромной, разветвленной акустической ткани, сплетенной Шеппом и Мэсси, царит удивительный баланс. Почти не выходит на первый план и сам Шепп, за исключением пары необычных, выразительных соло — например, в «Blues for Brother George Jackson».

Он делает ставку не на виртуозность, не на эгоистичное композиторское видение (роль Мэсси в создании альбома огромна) и даже не на поэзию — авторами текстов на альбоме, где 70% времени звучит человеческий голос, являются совсем другие люди. Главное — идея как цель. Возникает искушение трактовать «Attica Blues» исключительно как политическое высказывание: в названии — прямая отсылка к тюремному восстанию в Аттике, где полиция и войска штата Нью-Йорк расстреляли более сорока заключенных и заложников из числа сотрудников тюрьмы. Но по-настоящему это альбом скорее не политический и не остросоциальный, а гуманистический. Шепп рассуждает не столько о протесте, сколько о самой человеческой природе, о множественности ее проявлений: стремлении к свободе, значении памяти и наследия, детской радости. Именно поэтому он дает слово не сольным голосам, а хору — взрывной коллективной игре своих музыкантов. Он доверяет говорить самой музыке.

Олег Соболев

Слушать альбом

В кои-то веки решил синхронизироваться с миром и послушать зарубежный альбом в день выхода, и что в итоге ― слушаю второй альбом лондонской группы Caroline вот уже пятый, что ли, раз за день.

Это такой песенный пост-рок (в том его изводе, который ближе к чему-то вроде слоу-кора, нежели к гитарным набатам а-ля GYBE) небесной красоты, сыгранный большим составом (в деле множество голосов, дудки, скрипки, электроника, автотюн и что только не) и аранжированный сложным методом высокохудожественной деконструкции. В Лондоне за последние лет десять народилось целое поколение групп ― так называемая «Windmill Scene», по названию знакового паба, где все эти группы в тот или иной период выступали ― для которых свойственен такой энциклопедически-интеллектуальный подход к гитарной музыке, этакое инди-прогерство; ну, там, Black Midi, Black Country, New Road, Squid и далее по списку. То есть с одной стороны, некоторая меж-жанровость Caroline ― штука не столько беспрецедентная, сколько вполне свойственная целой россыпи коллективов вокруг них. С другой, как будто никто (не могу сказать, что слушал прямо всех из них внимательно) не пытался в своих экспериментах забираться настолько глубоко в само устройство песни.

Caroline играют так, будто их песни аккуратно разъяли на партии, а потом сложили назад иначе. На самом деле, по какому-то духу и методу альбом «Caroline 2» мне больше всего напоминает то, что делал дуэт The Books. Как это было устроено у них ― два супер-талантливых нью-йоркских музыканта-гика, певец и гитарист Ник Заммуто и виолончелист Пауль де Йонг, сочиняли вместе воздушные и сказочные песни, которые потом разбирались на сэмплы и собирались обратно на компе со всякими вставными деталями и неправильностями, но сохраняя исходный акустически-причудливый дух. Caroline делают что-то похожее, всю дорогу (хотя сложно быть на этот счет уверенным) оставаясь группой из восьми человек, играющих вместе. Контуры песни (часто хрустально, щемяще прекрасной) вроде бы в целом ясны, но инструменты регулярно норовят куда-то расползтись ― что-то вступит громче остального, кто-то заиграет как будто в стиле другой песни, какой-нибудь новый звук все съест, и песня начнется заново, но по-другому.

Вот, например, песня «Two Riders Down» ― начинается как что-то вроде Dirty Three с вокалом, а потом разрастается до нормального такого гитарного катарсиса размером со стадион, только барабанщик в это время играет что-то вроде бластбита, гитаристы как будто скорее помрут, чем станут играть в унисон, а перекрывает все экстатический пилеж на скрипке. При этом это никакой не хаос, а просто такой музыкальный язык, одновременно несколько лабораторный (типа, «а давайте посмотрим, что еще мы можем в песне выкрутить не туда, чтобы она при этом оставалась узнаваемой песней») и абсолютно лучезарный, когда получается. А получается, на самом деле, все сорок минут. Удивительная штука.

Внезапно осенило, что сюжет клипа Bitter Sweet Symphony - отражение структуры песни. Она же как стартует, так и прёт до самого конца, не меняя темпа и никуда не сворачивая. Слово "симфония" в этом контексте становится совсем смешным, конечно.
https://youtu.be/1lyu1KKwC74?si=93LrOEnvoh1SBZUi

Бывает и так: слушаешь альбом 30 лет, любишь всё это время как не в себя, знаешь практически наизусть, а потом в какой-то момент послушаешь какую-то из песен и такой: «Бля, так ВОТ тут о чём!»

Это меня вдруг (через 30 лет, почти ровно) осенило, что в песне «The Day I Tried to Live» в строчках:

Words we say
Never seem to live up to the ones inside your head

Эти «the ones» ― это, собственно, слова, а не «те, кто живут в моей голове». Речь про то, что то, что ты говоришь, никогда не звучит так же убедительно, как когда ты это думал себе в голове, а не про то, что у Криса Корнелла в голове живут какие-то «the ones», которые следят за тем, как он разговаривает. Эмоджи с фейспалмом, много, много раз.

Это я посмотрел Мэтта Кэмерона в гостях у Drumeo ― боже, храни Drumeo, потому что эти видосы, в которых ты заглядываешь в кухню музыки и близко знакомишься с чуваком, который обычно сидит позади всех, они бесценные. Следить, как Мэтт играет, одно удовольствие ― я был бы, конечно, совсем счастлив увидеть в таком формате исполнение «Like Suicide» или «Overfloater», но и так довольно здорово («Outshined»! «Wooden Jesus»!)

Занятно ещё, что Брэндон из Drumeo в разговоре аккуратно попробовал выйти на тему, которая много лет занимала и меня ― не скучно, мол, после всей сложности Soundgarden играть в Pearl Jam всё то, что надо играть там? Но на самом деле я буквально недавно нашёл на этот вопрос ответ, сам для себя. Музыка в группе ― это же коллективно формирующийся язык; грубо говоря, ты играешь то, что сочиняют твои коллеги. Для чуваков из Soundgarden была свойственна некоторая исполнительская сложность, и Кэмерон на это соответствующим образом отзывался; в Pearl Jam же он точно так же соответствующим образом отзывается на другой авторский подход. Веселей от этого поздний Pearl Jam слушать, конечно, не становится, но хотя бы понятная внутренняя логика того, почему это так устроено. Ну, и когда видишь, как он играет это вживую, становится пободрее сразу.