Очередной выпуск рубрики, в которой мы предлагаем познакомиться с критическим текстом, мы посвятим Александр Гербертовичу Раппапорту — умершему две недели назад теоретику, философу, художнику. Мы уже упоминали его несколько раз в канале: обращались к его статье «Есть ли у архитектуры будущее?» («Архитектура СССР», 1987 год), а также к его статье о теоретике архитектуры предыдущего поколения — Александре Габричевском.

Как и Габричевский, Александр Раппапорт оставил глубокий след в российской архитектурной теории, повлияв на несколько поколений архитекторов и исследователей. Однако структура интеллектуального пространства такова, что важные авторы, даже целые традиции исчезают после очередной трансформации, очередного разрыва между поколениями. Будем надеяться, что издание, посвященное наследию Раппапорта выйдет раньше, чем такое же издание о Габричевском (на это ушло 40 лет).

Сделать это будет очень непросто из-за широты интересов Александра Раппапорта и специфики его метода. Он был архитектором, философом, искусствоведом и художником, но прежде всего — мыслителем, для которого архитектура была способом понимания мира или даже одним из фрагментов мира, который требовалось познать. Тексты Раппапорта, написанные в советский период подчинялись особенностям жанровых и интеллектуальных традиций своего времени. Сотни текстов, которые были им написаны для собственного блога «Башня и лабиринт» (который он завел, когда в 2000-х переехал в Латвию) — слишком разнородны и разнонаправленны.

Для этого выпуска рубрики о критических текстах возьмем главу «Эмоции и профессиональное сознание архитектора», которая вошла в книгу «Архитектура и эмоциональный мир человека» (файл прикладываем ниже, но она есть и в блоге Раппапорта).

Книга вышла в 1985 году, но Александр Раппапорт ставит вопрос, который и сегодня кажется актуальным: как эмоции соотносятся с архитектурным мышлением? Сегодня говорят о «проектировании эмоционального опыта», о необходимости яркой формы, об «атмосфере» и «вайбе» пространства, как о чем-то, что должно быть целью архитектуры, критерием ее качества. Но Раппапорт предлагает относиться к этой теме более осторожно.

«Одним из веских доводов против увлечения эмоциональными реакциями, такими, как “восторг”, “уныние”, “радость”, “бодрость” и пр., оказывается то простое соображение, что эти психические состояния не исчерпывают действительного значения произведения архитектуры и по сути дела ничего о нем не говорят. Если бы произведения искусства стремились лишь вызвать то или иное “настроение”, было бы вполне резонно обсуждать вопрос о постепенной замене искусства более дешевым и надежным способом вызывать психические реакции, например химическим, основанным на приеме наркотиков, или просто раздражая участки мозга, ответственные за возбуждение тех или иных эмоциональных состояний. Быть может в таком случае, удалось бы избежать противоречивости психических реакций на одни и те же раздражители, как то происходит с произведениями искусства и архитектуры» — замечает он в самом начале, не боясь, что с первых фраз заставляет читателя сомневаться в том, что текст имеет смысл читать.

Или, чуть позднее, он замечает по поводу архитектурных жестов, которые направленны на получение особенно интенсивной эмоциональной реакции: «Существует архитектура, создающая иллюзорные эффекты с помощью подчеркнуто изобразительных пластических форм или суперграфики, вызывающих эйфорию… если представить себе, что эти “сильнодействующие” приемы станут употребляться широко, жизненная среда станет мало отличаться от сюрреалистического кошмара. Можно надеяться, что этого не произойдет никогда и нигде, но в теории приходится учитывать и такую возможность».

#критика #чтение

Впрочем, если бы все было так легко — вызывать эмоции архитектурой или не вызывать. Не так-то просто понять, как вообще связаны здания и переживание: «Извлечь из массы действующих на человека раздражителей какую-то “архитектурную” составляющую столь же трудно, как определить эмоциональной вклад в восприятие здания какой-нибудь одной его детали […] Если бы даже удалось с помощью сложного лабораторного эксперимента изолировать восприятие архитектуры от средового контекста, а затем установить, какую эмоциональную реакцию вызвал этот изолированный объект, то результат опыта пришлось бы отнести не столько к области архитектурных, сколько к области “лабораторных” эмоций».

Понять эмоциональный сюжет архитектуры можно только через культуру в целом, а никак не отдельно. Придется включить и фигуру заказчика, и соображение о типологии, и общий контекст. Отдельно от них эмоция не будет иметь большого смысла: «Невозможно понять и пережить архитектуру храма, не представляя себе смысла богослужения; стадиона, не зная смысла спортивного состязания; театра, не принимая во внимание природы спектакля. […] Чем были для нас пирамиды, если бы мы не знали, что это усыпальницы фараонов? Что можно сказать о жилом доме, не зная его назначения и быта его хозяев?».

В древности архитектура была частью очень плотной сети эмоциональных событий, связанных с ритуалами и традициями, магическими и религиозными. Но сейчас физический мир перестает быть источником настолько же интенсивных переживаний: «…символические ценности жизни выражаются в слове, в книгах, и статьях, речах и докладах, а предметная среда все больше теряет свое идеологическое значение…». И все-таки: «Мало человеку книги, газеты и даже телевизора — хочется, чтобы сам предметный мир мог “говорить”».

Далее Раппапорт (опираясь как раз на Габричевского), обращает внимание на связку между архитектурной формой и пространством, которые направляют поведение тела, а телесное переживание — связано с эмоциональным состоянием. «Когда мускульный жест сливается со сменой оптических картин, когда ритм дыхания и шага становится соразмерным геометрическим членениям зданий и сооружений, когда силы гравитации, ощущаемые в каждом движении, сливаются со светом дня и веянием ветра, тогда возникает особое ощущение архитектурного пространства…», пишет он.

Интерес к такой связи между пространством и переживанием скорее растет, рассуждает Раппапорт, причем, связано это с демократизацией архитектуры и «бунтом против рассудочности», стремлением к «выражению энергичных эмоций». В этом процессе архитектура сближается с разной массовой коммуникацией — от литературы до телевидения.

В ответ, правда, возникает и другой взгляд, «элитарно-снобистский эстетизм», пишет Раппапорт, основанный на убежденности в том, что пространство «невыразимо», то есть, обладает такими качествами, которые не поддаются описанию, а считываются только особенно подготовленными людьми (или даже только его авторами).

К такой позиции Раппапорт относится скептически: «нет особой архитектуры для архитекторов и архитектуры для всех остальных людей. Архитектура едина, и критерии ее оценки, нормы вкуса и эмоциональное восприятие ее общие».

#критика #чтение

Александр Раппапорт — «Эмоции и профессиональное сознание архитектора», из книги Забельшанский Г.Б., Минервин Г.Б., Раппапорт А.Г., Сомов Г.Ю. Архитектура и эмоциональный мир человека. Москва: Стройиздат, 1985

#критика #чтение

Альдо Росси — полное погружение с Тафури в качестве акваланга

Ребята, Антон Стружкин, руководитель архитектурного отдела T+T Architects, совместно с Юрием Плоховым — архитектором, основателем и редактором независимого журнала «Записки Тафури» подготовили авторский курс лекций об Альдо Росси.

Курс состоит из 5 видео. Ниже — ссылки на лекции (YouTube или VK):

→ Альдо Росси в России. Почему и чем он интересен?
YouTube | VK

→ Одна архитектура. Возможность великой гражданской архитектуры
YouTube | VK

→ Безумие двойной аналогии. Аналогический метод Альдо Росси
YouTube | VK

→ Несколько способов забыть архитектуру, чтобы вспомнить всё
YouTube | VK

→ Как стать самым богатым архитектором в мире? Не)удачный пример Альдо Росси
YouTube | VK

Смотрите, пересылайте друзьям и всем неравнодушными к миру архитектуры)

Приятные новости! Пополнился список архитектурных критиков, получивших Пулитцеровскую премию — Александра Ланж стала восьмой лауреаткой.

Мы уже упоминали ее книгу «Встретимся у фонтана», которая посвящена торговым центрам, но Ланж известна и как автор многих других книг, статей, а также как преподаватель курсов архитектурной истории и критики в разных университетах. На основе этого опыта она написала книгу, которая вошла в список литературы к курсу «Pro письмо»: Writing About Architecture: Mastering the Language of Buildings and Cities (книга выложена тут).

Книга вышла в 2012 году, но ее можно считать все еще вполне релевантным руководством по критическому письму. Она устроена как серия комментариев к каноническим критическим текстам: каждая глава посвящена одному автору и тексту, одной проблеме, одной модальности письма. Ланж кратко, но ёмко комментирует выбранный текст и его логику, а потом можно прочитать саму выбранную статью (или отрывок из книги).

Во введении она формулирует ключевую задачу критики: вернуть горожанам способность видеть и понимать архитектуру, которая их окружает. Здания — уродливые и прекрасные, скучные и выразительные — не так часто прохожие обращают на них внимание. Критика должна помочь им не просто заинтересоваться архитектурой, а осмысленно включиться в формирование городского пространства.Для этого надо уметь задавать вопросы, видеть контекст, формулировать позицию — и критик тут может помочь.

Во введении Ланж также описывает четыре основных подхода к критике: формальный, визуальный анализ; эмоциональное восприятие, собственный опыт; исторический контекст, истории про архитекторов; и активистский, исследование социальных последствий архитектуры. Эти подходы не исключают друг друга, часто встречаются в комбинациях, но все-таки, отличаются по характеру и языку.

Первая глава строится вокруг текста Льюиса Мамфорда, классика архитектурной и урбанистической критики в США. Он был активен с 1920-х годов по 1960-е, а статья House of Glass, рецензия на Lever House в Нью-Йорке, вышла в 1952 году. Это здание стало символом послевоенного модернизма, переосмыслением идеи небоскрёба. Ланж использует эту рецензию как повод для разговора о критике как методе и о небоскрёбах как особом предмете для архитектурного письма. Небоскребы приводят в текст метафоры, экспрессивные сравнения, преувеличения, пафос.

Но Мамфорд, отмечает Ланж, смотрит не изнутри архитектуры (как Салливан, для которого небоскрёб — это прежде всего задача проектирования), и не сверху вниз (как Пол Голдбергер, начинающий с фигуры архитектора), а со стороны улицы, глазами пешехода. Его текст о том, как здание влияет на людей, на их привычки, на ощущение пространства.

Внимание Мамфорда к деталям сочетается с политическим и культурным анализом. Он сравнивает небоскреб с Ларкин-билдингом Райта, со зданием ООН, смотрит на него в контексте прошлого и будущего архитектуры. Так он связывает несколько уровней, переходя от впечатлений прохожего — к эпохе, эстетике и политике.

#критика #чтение

Вторая глава книги посвящена фигуре Герберта Машампа и его рецензии на музей Гуггенхайма в Бильбао: The Miracle in Bilbao. Машамп не просто описывает здание, а ведёт читателя в путешествие, начиная с аэропорта и заканчивая взглядом из окна здания на улицу. Этот путь — череда ассоциаций, культурных аллюзий, эмоций, метафор.

Ланж видит в тексте Машампа упражнение в расширении критического языка: критика может быть субъективной, литературной, эмпатичной — и при этом глубоко аналитической. Его путь — это не только анализ здания, а еще и размышление о том, каким должен быть музей сегодня. Но это размышление строится на собственных впечатлениях и рефлексии автора.

В заключении Ланж возвращается к фундаментальному тезису: не существует одного правильного способа писать об архитектуре, как не существует одного правильного способа проектировать здания. Критика, как и сама архитектура, строится на различении тем, подходов, точек зрения, интонаций.

Ланж подчеркивает, что форма рецензии по-прежнему жизнеспособна даже в цифровую эпоху. Блоги, микрожурналы и другие цифровые платформы создают новые формы критики, основанные не на авторитетности, а на индивидуальной внимательности и личной вовлечённости.

Ланж пишет: «…интернет — это прекрасный инструмент, который помогает собираться сообществам критиков, позволяет искать информацию, необходимую для критики, и дает рупор для вещания критика. Когда Джейн Джекобс и ее коллеги обнаружили, что New York Times не дает им достаточного места на своих страницах, они обратились к Village Voice [независимой районной газете] — форуму, готовому и способному поддержать их протест, визуально и словесно сделать Давида таким же великаном, как и Голиаф».

Может ли интернет стать такой площадкой для критиков? Тогда, в 2012 году, на этот счет еще были разные надежды, а за профессиональную критику очень беспокоились: казалось, что ее становилось все меньше. И тем не менее, Ланж написала замечательную серию статей об архитектура для детей и получила премию — значит, не все еще потеряно.

Комментируя тот факт, что она (в отличие от предыдущих лауреатов) не работает на большие издания вроде New York Times или Chicago Tribune, Ланж заметила: «К лучшему или к худшему, скорее всего к худшему, я думаю, что будущее критики скорее всего будет за фрилансерами и цифровыми публикациями. И надеюсь, что это даст людям свободу»

#критика #чтение

Пора напомнить о том, что уже совсем скоро в Facultative начнутся два курса: «Архитектура и новый смысл жизни» (с 21 мая, по средам вечером) и «Pro письмо: архитектор, текст, AI» (с 25 мая, по воскресеньям, утром).

О них мы уже писали: тут, тут, тут.

«Архитектура и новый смысл жизни» — курс о том, как мы думаем об архитектуре, как мы читаем её, как понимаем, что в архитектуре есть что-то важное для нашего мировоззрения. К счастью, на зданиях не написано: «что имел в виду автор», не написаны и другие интерпретации. Эту увлекательную работу приходится делать самостоятельно.

Подходя к зданию, мы часто не сразу замечаем его особенности, ведь домов вокруг нас много, гораздо больше, чем картин, скульптур, кино или музыки. Вроде бы, отсюда следует, что первая задача — это сосредоточиться на здании, но ведь не будем же мы исследовать каждое здание?

На самом деле, первая задача — понять, что нас интересует в архитектуре вообще или в конкретной ситуации. Затем найти подход к его исследованию (даже если речь идет о внимательном осмотре — здесь требуется какой-то метод), изучить здание, рассмотреть его особенности в контексте… О таких методах мы говорим на каждом занятии.

А что будет о смысле жизни? Это не просто фигура речи. В этом курсе мы на каждом занятии обсуждаем базовые человеческие экзистенциальные стремления, страхи, конфликты. Ведь за нашим вниманием к архитектуре может стоять не только интерес к конструкциям и планировкам (даже если мы профессионалы, или — тем более, если мы профессионалы!), но и к тому, как архитектура отражает наши ценности. А иначе, зачем бы мы вообще занимались архитектурой?

#смысл_жизни #курс

«Pro письмо: архитектор, текст, AI» — у этого курса самая длинная история. Я начал постоянно писать об архитектура в 2008 году, в журнале Interni, работал журналистом, в архитектурном пиаре и маркетинге, писал для широкой публики и для профессионалов. С 2012 года я почти без перерыва преподавал в архитектурных школах курсы, в которых письмо было одним из главных элементов — эссе по истории и теории архитектуры.

Когда на сцене появился искусственный интеллект, то я не очень испугался — я люблю всё новое. Но я понимаю тех, кто испугался, как и тех, кто просто в недоумении (или даже разочарован первыми экспериментами). Прошло два года — я научился использовать ChatGPT для задач самого разного уровня сложности, и у меня нет сомнений, что это будет такой же рутинный инструмент, каким сейчас стало любое офисное приложение.

Рано или поздно, но все научатся с ним работать, но почему бы не сделать это пораньше? AI не только облегчает самую трудоемкую часть процесса письма, то есть — собственно письмо. Но и не только: помогает глубже понять свою аудиторию, анализировать и структурировать материал, играет роль советчика и редактора (может, иногда излишне благожелательного, но в этом есть и свои выгоды, а также есть и способы это компенсировать).

Правда, AI все-таки не такой же простой инструмент как Word. Для эффективной работы с ним, надо получше понимать, как он устроен: почему сразу не получается тот результат, который нужен, как правильно выстроить стратегию работы, как найти и подготовить информацию, на которой должен быть построен текст, и так далее. Этому мы посвятим в курсе около трети времени, еще треть — общим принципам работы с текстом, а еще треть — работе над своими текстами (кстати, у меня всегда есть свой проект для курса, так что я показываю все упражнения и инструменты на себе).

Оба курса начинаются совсем скоро:
— «Архитектура и новый смысл жизни» — 21 мая, если вы хотите присоединиться, то вот ссылка на TimePad;
— «Pro письмо: архитектор, текст, AI» — 25 мая, если вы хотите участвовать, то вот форма заявки.

#курс #pro_письмо