Перед тем как начать что-то новое, я упорно готовлюсь все сделать идеально с первого раза. Потом я устаю и забиваю на саму идею начать что-то новое.
Я давно хотела свой канал, но не делала, потому что не могла придумать идеальный первый пост.
При этом я пишу черновик первой книги, и меня особо не смущает, что он кривой. У него есть конкретная цель: развернуть историю от завязки к финалу, посмотреть, что вышло, и что мне с этим дальше делать.
Закончить черновик - понятная цель.
Сделать все идеально - невнятная херня, потому что я не знаю, что должно получиться, чтобы я могла сказать: “О, да, вот это идеально!”.
Внятная цель для первого поста - опубликовать блин уже наконец.
Так что здравствуйте! Меня зовут Оля и я писательница (+редактор и лингвист). Я пишу свою первую книгу, где будут космические полеты, монстры и крутая антигероиня в главной роли.
Я постоянно учусь писать, осваиваю литературное мастерство (блин, как пафосно, не могу). Здесь я буду рассказывать обо всем, что помогает мне писать, а также о том, что вообще ни разу не помогает.
А! Еще я буду писать о фантастике, потому что обожаю. И о героях и их арках. И о том, как создаются истории, о структурах, актах и прочей технической вакханалии. Короче, мне есть, о чем писать.
Все, публикую!
Я давно хотела свой канал, но не делала, потому что не могла придумать идеальный первый пост.
При этом я пишу черновик первой книги, и меня особо не смущает, что он кривой. У него есть конкретная цель: развернуть историю от завязки к финалу, посмотреть, что вышло, и что мне с этим дальше делать.
Закончить черновик - понятная цель.
Сделать все идеально - невнятная херня, потому что я не знаю, что должно получиться, чтобы я могла сказать: “О, да, вот это идеально!”.
Внятная цель для первого поста - опубликовать блин уже наконец.
Так что здравствуйте! Меня зовут Оля и я писательница (+редактор и лингвист). Я пишу свою первую книгу, где будут космические полеты, монстры и крутая антигероиня в главной роли.
Я постоянно учусь писать, осваиваю литературное мастерство (блин, как пафосно, не могу). Здесь я буду рассказывать обо всем, что помогает мне писать, а также о том, что вообще ни разу не помогает.
А! Еще я буду писать о фантастике, потому что обожаю. И о героях и их арках. И о том, как создаются истории, о структурах, актах и прочей технической вакханалии. Короче, мне есть, о чем писать.
Все, публикую!
Я отправила рассказ в литературный журнал и мне отказали.
И вот смотрю я итоги отбора, не нахожу свою фамилию, жду, что сейчас меня окутает тьма.
А она все не окутывает.
И вообще я чувствую себя круто.
Я знала, что не пройду. Там в процессе выяснилось, что им фантастика нахер не сдалась, хотя в изначальных требованиях это не обозначили. Могли обозначить, но сделали выбор в пользу пафосного «мы открыты всему».
Благодаря этой провальной истории я поняла и приняла одну важную штуку.
Я все равно написала бы фантастический рассказ.
Это то, что я люблю и умею. Если мое воображение выдумывает новые миры и странные идеи, я буду дурой, если начну задвигать их, чтобы понравиться редакторам и пройти какой-нибудь отбор.
Писать, чтобы угодить редакторам - это как придумывать подарок коллеге, которого вы раз в месяц в коридоре видите. Вы без понятия, что ему нравится, мучительно пытаетесь придумать оригинальное нечто и потом дарите бесполезную и безликую херню.
Чтобы писать, нужно время, и раз я его выцарапала у других дел и обязательств, я хочу провести его охуенно. А охуенно мне тогда, когда я пишу то, что хотела бы прочитать сама.
И вот смотрю я итоги отбора, не нахожу свою фамилию, жду, что сейчас меня окутает тьма.
А она все не окутывает.
И вообще я чувствую себя круто.
Я знала, что не пройду. Там в процессе выяснилось, что им фантастика нахер не сдалась, хотя в изначальных требованиях это не обозначили. Могли обозначить, но сделали выбор в пользу пафосного «мы открыты всему».
Благодаря этой провальной истории я поняла и приняла одну важную штуку.
Я все равно написала бы фантастический рассказ.
Это то, что я люблю и умею. Если мое воображение выдумывает новые миры и странные идеи, я буду дурой, если начну задвигать их, чтобы понравиться редакторам и пройти какой-нибудь отбор.
Писать, чтобы угодить редакторам - это как придумывать подарок коллеге, которого вы раз в месяц в коридоре видите. Вы без понятия, что ему нравится, мучительно пытаетесь придумать оригинальное нечто и потом дарите бесполезную и безликую херню.
Чтобы писать, нужно время, и раз я его выцарапала у других дел и обязательств, я хочу провести его охуенно. А охуенно мне тогда, когда я пишу то, что хотела бы прочитать сама.
Как свалить из этой галактики
Чтобы круто писать про космические приключения, нужно решить главный вопрос: как быстро передвигаться в масштабах вселенной (или мультивселенной).
Что делают фантасты: берут научное предположение и реализуют в истории, добавляя авторских фишек и деталей. Когда я продумывала свою, я выбирала между четырьмя теоретическими концептами.
1. Гиперпространство,
моя первая любовь...
Некое подпространство, где законы физики действуют иначе/не действуют. Корабль в гиперпространстве может пересечь галактику за пару часов и быстро смотаться от условного имперского флота.
Маршрут нужно четко просчитывать, чтобы на выходе не врезаться в планету или Звезду смерти.
Научной базы у гиперпространства особо нет, но в фантастике концепт был популярен еще до Звёздных Войн, и встречается у Азимова, Хайнлайна, Герберта, от чего так близок сердцу моему.
Отсутствие научной базы позволяет творить что угодно, но это опасно тем, что можно наворотить сюжетных дыр и ляпов, так что я от этой затеи отказалась.
2. Варп-двигатель,
который я долго считала синонимом гипердвигателя, но это не так.
Варп - мудреная технология, завязанная на том, что корабль остается на месте, а пространство вокруг деформируется: сужается впереди и расширяется сзади, как бы выталкивая корабль. Корабль остается в неком пузыре и защищен от всей этой пространственной вакханалии.
Физики NASA считают, что варп-двигатель возможен, если появится мощный источник энергии для такой продолжительной манипуляции пространством.
Я не знаю, кто первым его придумал, но у варпа четкая ассоциация со Стар Треком, как у гипердвигателя со Звёздными войнами. А еще варп-двигатель засветился в Смешариках, и я даже не знаю, как закончить это предложение.
3. Гиперпрыжок,
или старая добрая телепортация.
Объект исчезает в точке А и мгновенно материализуется в точке Б. Это обеспечивают технологии, основанные на квантовой запутанности (ыыы). Так перемещается звёздный крейсер «Галактика».
Можно двигать корабли, людей, а еще обмениваться сообщениями с чуваками за три галактики от нас.
Устройство для передачи сообщений первой описала Урсула Ле Гуин, и придумала термин «ансибль», который разошелся по фантастике.
4. Мост Эйнштейна-Розена,
самый крутой мост во вселенной.
Основан на реальной идее, что во вселенной существуют мосты (или червоточины, или кротовые норы), в которых можно срезать расстояние между двумя точками.
Звезды и черные дыры могут потенциально создавать мосты, влияя своей массой на пространство (примерно как варп-двигатель).
Мост может быть порталом в рамках одной вселенной или в другое измерение. Самым правильно-научным образом мост Эйнштейна-Розена засветился в «Интерстелларе». Активно используется в киновселенной MARVEL: Биврёст, точки прыжка в «Стражах Галактики», клоака дьявола в «Тор: Рагнарёк» - это все мосты Эйнштейна-Розена.
Если думать дальше, то можно додуматься до девайса, который создает мосты, например, гром-секира Тора создает Биврёст, а портальная пушка в «Рик и Морти» позволяет путешествовать по другим измерениям.
Я от этой идеи всегда была в восторге, потому что мосты вполне могут существовать в реальности, мы их просто пока не нашли.
Так что мой выбор очевиден.
Чтобы круто писать про космические приключения, нужно решить главный вопрос: как быстро передвигаться в масштабах вселенной (или мультивселенной).
Что делают фантасты: берут научное предположение и реализуют в истории, добавляя авторских фишек и деталей. Когда я продумывала свою, я выбирала между четырьмя теоретическими концептами.
1. Гиперпространство,
моя первая любовь...
Некое подпространство, где законы физики действуют иначе/не действуют. Корабль в гиперпространстве может пересечь галактику за пару часов и быстро смотаться от условного имперского флота.
Маршрут нужно четко просчитывать, чтобы на выходе не врезаться в планету или Звезду смерти.
Научной базы у гиперпространства особо нет, но в фантастике концепт был популярен еще до Звёздных Войн, и встречается у Азимова, Хайнлайна, Герберта, от чего так близок сердцу моему.
Отсутствие научной базы позволяет творить что угодно, но это опасно тем, что можно наворотить сюжетных дыр и ляпов, так что я от этой затеи отказалась.
2. Варп-двигатель,
который я долго считала синонимом гипердвигателя, но это не так.
Варп - мудреная технология, завязанная на том, что корабль остается на месте, а пространство вокруг деформируется: сужается впереди и расширяется сзади, как бы выталкивая корабль. Корабль остается в неком пузыре и защищен от всей этой пространственной вакханалии.
Физики NASA считают, что варп-двигатель возможен, если появится мощный источник энергии для такой продолжительной манипуляции пространством.
Я не знаю, кто первым его придумал, но у варпа четкая ассоциация со Стар Треком, как у гипердвигателя со Звёздными войнами. А еще варп-двигатель засветился в Смешариках, и я даже не знаю, как закончить это предложение.
3. Гиперпрыжок,
или старая добрая телепортация.
Объект исчезает в точке А и мгновенно материализуется в точке Б. Это обеспечивают технологии, основанные на квантовой запутанности (ыыы). Так перемещается звёздный крейсер «Галактика».
Можно двигать корабли, людей, а еще обмениваться сообщениями с чуваками за три галактики от нас.
Устройство для передачи сообщений первой описала Урсула Ле Гуин, и придумала термин «ансибль», который разошелся по фантастике.
4. Мост Эйнштейна-Розена,
самый крутой мост во вселенной.
Основан на реальной идее, что во вселенной существуют мосты (или червоточины, или кротовые норы), в которых можно срезать расстояние между двумя точками.
Звезды и черные дыры могут потенциально создавать мосты, влияя своей массой на пространство (примерно как варп-двигатель).
Мост может быть порталом в рамках одной вселенной или в другое измерение. Самым правильно-научным образом мост Эйнштейна-Розена засветился в «Интерстелларе». Активно используется в киновселенной MARVEL: Биврёст, точки прыжка в «Стражах Галактики», клоака дьявола в «Тор: Рагнарёк» - это все мосты Эйнштейна-Розена.
Если думать дальше, то можно додуматься до девайса, который создает мосты, например, гром-секира Тора создает Биврёст, а портальная пушка в «Рик и Морти» позволяет путешествовать по другим измерениям.
Я от этой идеи всегда была в восторге, потому что мосты вполне могут существовать в реальности, мы их просто пока не нашли.
Так что мой выбор очевиден.
Мне сегодня 31, и я хотела написать о том, как много важного я сделала и поняла за этот год, НО
это было бы слишком просто.
⠀
Главное правило истории: нет конфликта - нет сюжета. Если героиня чего-то сильно хочет, ей придется пройти сквозь огонь, воду и медные трубы, победить злодея - и только тогда все будет хорошо.
⠀
Я сильно хотела отметить день рождения дома. Но накануне вечером у меня по кухне бегала мышь, которая боялась меня сильно меньше, чем я ее.
⠀
Первым, кто поздравил меня с др, оказался спец по уничтожению грызунов, который был очень добр, что приехал в ночи. Мышь к тому времени благополучно свалила непонятно куда, поэтому вопрос пока не решен. Избавление от мышей - это долгий процесс.
⠀
День рождения я провела везде кроме дома, и поняла одну штуку - я правда очень повзрослела. Мне страшно, но я все равно делаю, я не перекладываю на других свои проблемы и не жду, когда все само решится.
⠀
И прав был Сэм Гэмджи, когда говорил, что истории, которые действительно западают в душу, это те, где герои сто раз могли сдаться и отступить, но не сдались, ведь им было за что бороться.
⠀
Так что мое деньрожденческое желание - чтобы у меня всегда была цель, за которую стоит бороться.
⠀
Ну, и чтобы мыши отстали от моего дома уже.
это было бы слишком просто.
⠀
Главное правило истории: нет конфликта - нет сюжета. Если героиня чего-то сильно хочет, ей придется пройти сквозь огонь, воду и медные трубы, победить злодея - и только тогда все будет хорошо.
⠀
Я сильно хотела отметить день рождения дома. Но накануне вечером у меня по кухне бегала мышь, которая боялась меня сильно меньше, чем я ее.
⠀
Первым, кто поздравил меня с др, оказался спец по уничтожению грызунов, который был очень добр, что приехал в ночи. Мышь к тому времени благополучно свалила непонятно куда, поэтому вопрос пока не решен. Избавление от мышей - это долгий процесс.
⠀
День рождения я провела везде кроме дома, и поняла одну штуку - я правда очень повзрослела. Мне страшно, но я все равно делаю, я не перекладываю на других свои проблемы и не жду, когда все само решится.
⠀
И прав был Сэм Гэмджи, когда говорил, что истории, которые действительно западают в душу, это те, где герои сто раз могли сдаться и отступить, но не сдались, ведь им было за что бороться.
⠀
Так что мое деньрожденческое желание - чтобы у меня всегда была цель, за которую стоит бороться.
⠀
Ну, и чтобы мыши отстали от моего дома уже.
Я писательница, и это во многом определяет мой взгляд на мир.
В моменты, когда в жизни наступает полный пиздец, я прикидываю, в какой части сюжета он расположился бы, будь я героиней книги или фильма.
Так вот, если пиздец только настал — это завязка. Потому что пиздец имеет свойство разрастаться. И пока он заливает дерьмом все доступные щели в жизни — это, собственно, развитие сюжета.
Когда уровень пиздеца доходит до отметки «я просто хочу лечь и сдохнуть» — значит, дело идет к кульминации.
И там начинается самый угар.
Кульминация — это точка максимального напряжения. Или ты победишь, или этот пиздец тебя сломает. В этот момент уже плевать, как именно ты победишь, главное, сделать так, чтобы отпустило (пожалуйста).
В момент кульминации в голову приходят идеи, которых там раньше не было. Все привычные способы уже провалились, значит, нужно придумывать новые. В ход идут самые дикие и безумные задумки, а нереальные опции становятся возможными.
Дальше — развязка. Мир перестает быть полем боя и приобретает знакомые черты. Уже можно выдохнуть (осторожно, потому что все еще стрёмно) и оглядеться.
Развязка подчеркивает, как сильно пиздец все изменил. Мир вроде знакомый, но какой-то другой, потому что ты смотришь на него другими глазами. Ты знаешь и умеешь больше, чем до пиздеца.
Пройти через трудности и выжить - это и есть путь героя. На этом пути сложно, плохо, иногда совсем невыносимо, а главное, непонятно, какого хрена и сколько можно.
Но именно пиздец делает нас умнее и сильнее.
В моменты, когда в жизни наступает полный пиздец, я прикидываю, в какой части сюжета он расположился бы, будь я героиней книги или фильма.
Так вот, если пиздец только настал — это завязка. Потому что пиздец имеет свойство разрастаться. И пока он заливает дерьмом все доступные щели в жизни — это, собственно, развитие сюжета.
Когда уровень пиздеца доходит до отметки «я просто хочу лечь и сдохнуть» — значит, дело идет к кульминации.
И там начинается самый угар.
Кульминация — это точка максимального напряжения. Или ты победишь, или этот пиздец тебя сломает. В этот момент уже плевать, как именно ты победишь, главное, сделать так, чтобы отпустило (пожалуйста).
В момент кульминации в голову приходят идеи, которых там раньше не было. Все привычные способы уже провалились, значит, нужно придумывать новые. В ход идут самые дикие и безумные задумки, а нереальные опции становятся возможными.
Дальше — развязка. Мир перестает быть полем боя и приобретает знакомые черты. Уже можно выдохнуть (осторожно, потому что все еще стрёмно) и оглядеться.
Развязка подчеркивает, как сильно пиздец все изменил. Мир вроде знакомый, но какой-то другой, потому что ты смотришь на него другими глазами. Ты знаешь и умеешь больше, чем до пиздеца.
Пройти через трудности и выжить - это и есть путь героя. На этом пути сложно, плохо, иногда совсем невыносимо, а главное, непонятно, какого хрена и сколько можно.
Но именно пиздец делает нас умнее и сильнее.
Я обожаю в «Гарри Поттере» сцены, где ничего не происходит. Гарри, Рон и Гермиона болтают за завтраком, гуляют по Хогвартсу, делают уроки. Фигней страдают, в общем.
Эти сцены не двигают сюжет, и любой учебник по писательскому/сценарному мастерству посоветует жечь их напалмом.
Так вот, учебники упускают один важный момент: герои тоже люди (даже когда не магглы).
Да, герои должны совершать сверхусилия, потому что без них не бывает развития, а значит, не будет и арки персонажа, а значит, и истории там тоже нет.
Но каждое сверхусилие вытягивает дикое количество энергии, которую потом нужно восполнить. Так что у персонажа должен быть способ, как эту энергию восполнить.
Сцены, где Гарри страдает фигней с друзьями, играет в квиддич, навещает Хагрида, нужны, чтобы он выдохнул и напомнил себе, зачем вообще бороться (иначе все, что ему дорого, превратится в тлен).
Если бы Гарри с утра до ночи сражался бы со злом, то очень скоро он задался бы вопросом - а нахер так жить? Это не жизнь, а тупо выживание.
Не зря я села пересматривать все-таки. Ведь в жизни также - нужно выдохнуть, пожить в моменте без целей и сверхусилий, чтобы напомнить себе, зачем вообще что-то делать. Иначе, это не жизнь, а тупо выживание.
Эти сцены не двигают сюжет, и любой учебник по писательскому/сценарному мастерству посоветует жечь их напалмом.
Так вот, учебники упускают один важный момент: герои тоже люди (даже когда не магглы).
Да, герои должны совершать сверхусилия, потому что без них не бывает развития, а значит, не будет и арки персонажа, а значит, и истории там тоже нет.
Но каждое сверхусилие вытягивает дикое количество энергии, которую потом нужно восполнить. Так что у персонажа должен быть способ, как эту энергию восполнить.
Сцены, где Гарри страдает фигней с друзьями, играет в квиддич, навещает Хагрида, нужны, чтобы он выдохнул и напомнил себе, зачем вообще бороться (иначе все, что ему дорого, превратится в тлен).
Если бы Гарри с утра до ночи сражался бы со злом, то очень скоро он задался бы вопросом - а нахер так жить? Это не жизнь, а тупо выживание.
Не зря я села пересматривать все-таки. Ведь в жизни также - нужно выдохнуть, пожить в моменте без целей и сверхусилий, чтобы напомнить себе, зачем вообще что-то делать. Иначе, это не жизнь, а тупо выживание.
Как описывать эмоции?
Все чувства и эмоции нам знакомы, мы их испытывали. В разных ситуациях, в другом контексте, но мы их испытывали.
Даже если вы не встречались с монстрами, вам знакомо чувство страха. Вы не летали на космических кораблях, но то же чувство неописуемого восторга вперемешку с ужасом вы испытывали в детстве в парке аттракционов.
Нужно вернуться в эти переживания, вспомнить, как вы реагировали, что тогда с телом происходило и какие мысли возникали в голове, понаблюдать и выхватить яркие неочевидные детали.
Ситуации все разные, характеры разные, но эмоции - они универсальные. Эмоции - это то, что помогает нам всем понимать друг друга. А в книгах они помогают читателям понимать персонажей.
Писать тяжелые эмоциональные сцены - это безумно сложно, так что РЕВЕТЬ ПРИ ЭТОМ НОРМАЛЬНО.
И также нормально забывать дышать, напрягать челюсть, морщиться, улыбаться, грызть губы, трясти ногой - главное, вовремя вспомнить, что все, что ты пишешь, происходит не с тобой, и остановиться, чтобы передохнуть.
Все чувства и эмоции нам знакомы, мы их испытывали. В разных ситуациях, в другом контексте, но мы их испытывали.
Даже если вы не встречались с монстрами, вам знакомо чувство страха. Вы не летали на космических кораблях, но то же чувство неописуемого восторга вперемешку с ужасом вы испытывали в детстве в парке аттракционов.
Нужно вернуться в эти переживания, вспомнить, как вы реагировали, что тогда с телом происходило и какие мысли возникали в голове, понаблюдать и выхватить яркие неочевидные детали.
Ситуации все разные, характеры разные, но эмоции - они универсальные. Эмоции - это то, что помогает нам всем понимать друг друга. А в книгах они помогают читателям понимать персонажей.
Писать тяжелые эмоциональные сцены - это безумно сложно, так что РЕВЕТЬ ПРИ ЭТОМ НОРМАЛЬНО.
И также нормально забывать дышать, напрягать челюсть, морщиться, улыбаться, грызть губы, трясти ногой - главное, вовремя вспомнить, что все, что ты пишешь, происходит не с тобой, и остановиться, чтобы передохнуть.
У меня стойкое ощущение, что до 6К знаков в день я просто развлекала себя мыслями, что я пишу книгу. У меня ни целей, ни сроков не было, только история. Я точно не думала, что черновик этой истории смогу написать к концу февраля.
Я пока не могу до конца сформулировать, что это для меня значит, но есть одна важная вещь, которую я поняла в процессе.
Можно сколько угодно мечтать, что у меня вдруг станет больше свободного времени, я перееду в домик на берегу моря, никто не будет меня отвлекать — и вот тогда я напишу книгу. Можно ждать идеальных условий, нужных моментов, вдохновения, подтверждений от вселенной — и ничего не делать.
А можно попробовать писать в реальности. В той самой, где хмурым декабрьским утром нужно ехать на настоящую работу.
Тут, в реальности, свободного времени мало, дел и обязательств много, и еще постоянно спать хочется. Тут сложнее писать. Но если получается здесь, то получится везде: и на берегу моря, и в параллельной вселенной.
Реальность — это такая проверка мечты на прочность.
И пока я разгребала свою жизнь, чтобы выделить три часа в день на книгу, я поняла, что мне проще забить и подвинуть все остальное, чем перестать писать.
Я пока не могу до конца сформулировать, что это для меня значит, но есть одна важная вещь, которую я поняла в процессе.
Можно сколько угодно мечтать, что у меня вдруг станет больше свободного времени, я перееду в домик на берегу моря, никто не будет меня отвлекать — и вот тогда я напишу книгу. Можно ждать идеальных условий, нужных моментов, вдохновения, подтверждений от вселенной — и ничего не делать.
А можно попробовать писать в реальности. В той самой, где хмурым декабрьским утром нужно ехать на настоящую работу.
Тут, в реальности, свободного времени мало, дел и обязательств много, и еще постоянно спать хочется. Тут сложнее писать. Но если получается здесь, то получится везде: и на берегу моря, и в параллельной вселенной.
Реальность — это такая проверка мечты на прочность.
И пока я разгребала свою жизнь, чтобы выделить три часа в день на книгу, я поняла, что мне проще забить и подвинуть все остальное, чем перестать писать.
Я вчера написала сцену, где четверо действующих лиц и еще толпа на фоне.
Я эту сцену долго прокрастинировала, потому что до этого я писала только сцены с двумя героями. Двоих держать в голове проще, чем четверых (и не забывать про толпу на фоне).
И вот сижу я перед ноутом, осознаю, что замахнулась на что-то действительно сложное. И тут, по идее, должен включиться синдром самозванца. Мол, ну, Оль, ты еще не доросла до сцен с кучей персонажей, пропусти ее, вырули сюжет так, чтобы остались двое.
Но по поводу книги у меня есть один прикол. Я хорошо понимаю, что пока она нужна только мне, а это развязывает руки и снимает лишнее давление.
С книгой я свободна делать все, что хочу. А я хочу попробовать написать сложную сцену. Я же не знаю, получится или нет, пока не попробую. Стереть и отредачить я всегда успею.
И я написала эту сцену. Она получилась крутая, и оказалась важной для развития сюжета, так что я очень собой горжусь.
Возможно, я буду очень громко ржать, когда буду читать все, что написала в этом черновике, но пока мне все нравится.
Я эту сцену долго прокрастинировала, потому что до этого я писала только сцены с двумя героями. Двоих держать в голове проще, чем четверых (и не забывать про толпу на фоне).
И вот сижу я перед ноутом, осознаю, что замахнулась на что-то действительно сложное. И тут, по идее, должен включиться синдром самозванца. Мол, ну, Оль, ты еще не доросла до сцен с кучей персонажей, пропусти ее, вырули сюжет так, чтобы остались двое.
Но по поводу книги у меня есть один прикол. Я хорошо понимаю, что пока она нужна только мне, а это развязывает руки и снимает лишнее давление.
С книгой я свободна делать все, что хочу. А я хочу попробовать написать сложную сцену. Я же не знаю, получится или нет, пока не попробую. Стереть и отредачить я всегда успею.
И я написала эту сцену. Она получилась крутая, и оказалась важной для развития сюжета, так что я очень собой горжусь.
Возможно, я буду очень громко ржать, когда буду читать все, что написала в этом черновике, но пока мне все нравится.
Книга «Калечина-малечина» Евгении Некрасовой довела меня до слез, и внезапно стала открытием года.
Книга про Катю. Кате десять лет. Катя катится-колошматится. Эти слова Катя повторяет про себя, когда нужно потерпеть тяжелый момент.
Катя по жизни катится-колошматится.
Мир взрослых предъявляет к Кате требования, какой она должна быть, чтобы заслужить любовь. Катя не дотягивает.
Катины родители заняты своими проблемами. Катины одноклассники над ней издеваются, а училка Вероника Михайловна эту травлю поддерживает, потому что ей Катя не нравится. Катя не соответствует представлению училки предпенсионного возраста о том, какими должны быть современные девочки.
На Катиной стороне никого нет. И Катя решает сама себя спасти.
На обложке книги стоит возрастной рейтинг 18+. Взрослые решили, что детям еще рано читать про Катю. И плевать, что Кате десять, и ее история просто до жути откликается внутри.
Плевать, что кто-то прямо сейчас «катится-колошматится» - и этому кому-то книга может помочь.
У нас к детям, в целом, относятся как к Кате. Считают, что им рано что-то объяснять, «берегут» от реальности вместо того, чтобы взять за руку и разобраться вместе. И детям приходится в одиночку сталкиваться с очень сложными вопросами, от которых в голове тревога, каша и сумбур.
Особенно сильно меня зацепили сцены в школе, потому что до жути узнаваемо.
«Калечина-малечина» была номинирована на премию «Большая книга», но Оскар ушел другим писателям. Это так к слову о том, что книга стоящая. А то откроете аннотацию, увидите там Кикимору и подумаете: «Нет, спасибо!».
Я тоже так думала. Но Кате правда нужна была Кикимора.
Книга про Катю. Кате десять лет. Катя катится-колошматится. Эти слова Катя повторяет про себя, когда нужно потерпеть тяжелый момент.
Катя по жизни катится-колошматится.
Мир взрослых предъявляет к Кате требования, какой она должна быть, чтобы заслужить любовь. Катя не дотягивает.
Катины родители заняты своими проблемами. Катины одноклассники над ней издеваются, а училка Вероника Михайловна эту травлю поддерживает, потому что ей Катя не нравится. Катя не соответствует представлению училки предпенсионного возраста о том, какими должны быть современные девочки.
На Катиной стороне никого нет. И Катя решает сама себя спасти.
На обложке книги стоит возрастной рейтинг 18+. Взрослые решили, что детям еще рано читать про Катю. И плевать, что Кате десять, и ее история просто до жути откликается внутри.
Плевать, что кто-то прямо сейчас «катится-колошматится» - и этому кому-то книга может помочь.
У нас к детям, в целом, относятся как к Кате. Считают, что им рано что-то объяснять, «берегут» от реальности вместо того, чтобы взять за руку и разобраться вместе. И детям приходится в одиночку сталкиваться с очень сложными вопросами, от которых в голове тревога, каша и сумбур.
Особенно сильно меня зацепили сцены в школе, потому что до жути узнаваемо.
«Калечина-малечина» была номинирована на премию «Большая книга», но Оскар ушел другим писателям. Это так к слову о том, что книга стоящая. А то откроете аннотацию, увидите там Кикимору и подумаете: «Нет, спасибо!».
Я тоже так думала. Но Кате правда нужна была Кикимора.
Если декабрь закатал вас в асфальт, так что сложно пошевелить даже кончиком пальца, знайте, это он со всеми так.
Мир все меряет конечными результатами, а декабрь – это дедлайн. Если у меня пока нет законченной книги, то есть конечного результата, значит, всё? Дедлайн просран?
А то, что я начала историю, поняла, что у меня не хватает мозгов, пошла поучилась, проработала весь сюжет и героев, и написала 120 тысяч знаков – это не считается?
Мир даже не знает о том, что я готовлю для него историю, а значит, вообще ничего от меня не ждет.
А значит, никаких дедлайнов на самом деле нет. И все, что мы делаем, мы делаем только для себя. Так что я могу расслабиться.
Начало – это уже серьезный повод для гордости. И я уверена, что у нас всех есть, чем гордиться.
Мир все меряет конечными результатами, а декабрь – это дедлайн. Если у меня пока нет законченной книги, то есть конечного результата, значит, всё? Дедлайн просран?
А то, что я начала историю, поняла, что у меня не хватает мозгов, пошла поучилась, проработала весь сюжет и героев, и написала 120 тысяч знаков – это не считается?
Мир даже не знает о том, что я готовлю для него историю, а значит, вообще ничего от меня не ждет.
А значит, никаких дедлайнов на самом деле нет. И все, что мы делаем, мы делаем только для себя. Так что я могу расслабиться.
Начало – это уже серьезный повод для гордости. И я уверена, что у нас всех есть, чем гордиться.
Я уже неделю помалкиваю, потому что словила жесткий блок на разговоры об успехах. Конец года, одни рефлексируют, других это бесит, всем не угодишь.
Пост не про итоги, если что.
Я получила ценный подарок — фидбек по моей книге от куратора курса. Отправила синопсис и несколько отрывков, а потом весь день тряслась перед созвоном.
Больше всего боялась, что мне скажут, что моя героиня слишком странная, и никому не понравится. Что придется смягчать ее, делать более социально-одобряемой, убавлять сарказм и колючесть.
Я переживала за нее, как родитель за ребёнка: вдруг мир его отвергнет, если он просто будет собой. Быть собой всегда страшно.
Оказалось, что моя девчуля — огонь! Цепляет с первой фразы и держит внимание, а повествование от ее лица получается крутым и оригинальным.
Читатели любят живых и честных героев, которые не похожи на других, потому что в мире соцмедиа, где сплошной успешный успех, герои книг и фильмов остаются глотком свежего воздуха, и напоминают, что провальный провал — это тоже часть жизни.
Я теперь мечтаю, что моя героиня поможет кому-то выдохнуть, расслабиться и понять, что быть собой не так страшно, как кажется.
И все-таки попробую отдать рукопись в издательства — так больше шансов, что она найдёт своих читателей. А куратор сказала, что у моей истории есть все, что для этого нужно.
Пост не про итоги, если что.
Я получила ценный подарок — фидбек по моей книге от куратора курса. Отправила синопсис и несколько отрывков, а потом весь день тряслась перед созвоном.
Больше всего боялась, что мне скажут, что моя героиня слишком странная, и никому не понравится. Что придется смягчать ее, делать более социально-одобряемой, убавлять сарказм и колючесть.
Я переживала за нее, как родитель за ребёнка: вдруг мир его отвергнет, если он просто будет собой. Быть собой всегда страшно.
Оказалось, что моя девчуля — огонь! Цепляет с первой фразы и держит внимание, а повествование от ее лица получается крутым и оригинальным.
Читатели любят живых и честных героев, которые не похожи на других, потому что в мире соцмедиа, где сплошной успешный успех, герои книг и фильмов остаются глотком свежего воздуха, и напоминают, что провальный провал — это тоже часть жизни.
Я теперь мечтаю, что моя героиня поможет кому-то выдохнуть, расслабиться и понять, что быть собой не так страшно, как кажется.
И все-таки попробую отдать рукопись в издательства — так больше шансов, что она найдёт своих читателей. А куратор сказала, что у моей истории есть все, что для этого нужно.
Примерно в это время в прошлом году мне пришла идея моей книги. Я знала, что в книге будут драки, и хотела знать, как их писать.
Ради этого я записалась на крав-мага.
Я выбрала крав-мага, потому что система разработана для людей разного пола, возраста и телосложения. Грубо говоря, идти туда было не так стремно, как на бокс, например.
Я пришла туда слабой, неловкой и неповоротливой. На каждой тренировке мое тело меня удивляло, потому что оказалось сильным и выносливым.
Крав-мага напомнила мне, что сделать идеально с первого раза сложно. Сначала можно попробовать медленно и тренировать технику, пока не начнет получаться нормально.
Крав-мага помогла мне понять, что я себя часто недооцениваю и сдаюсь раньше времени. Там ведь учат решать проблемы (маньяк, который тебя душит, в крав-мага называется проблемой) и работать до последнего (вздоха).
«Ты жива, пока патологоанатом не скажет обратное, так что работай», - сказал мне инструктор во время одного особо жесткого тренинга.
И когда я в первый раз застряла с сюжетом книги, я не сдалась раньше времени, а пошла на курс писательского мастерства.
Крав-мага стала первым шагом к моей книге, и благодаря этому шагу я до сих пор не похоронила идею в братской могиле историй, на которые у меня не хватило мозгов.
А вчера я сдала адский четырехчасовой экзамен, где были базовые техники, усложнения и спарринги, и теперь у меня есть официальный уровень подготовки - P1.
Ради этого я записалась на крав-мага.
Я выбрала крав-мага, потому что система разработана для людей разного пола, возраста и телосложения. Грубо говоря, идти туда было не так стремно, как на бокс, например.
Я пришла туда слабой, неловкой и неповоротливой. На каждой тренировке мое тело меня удивляло, потому что оказалось сильным и выносливым.
Крав-мага напомнила мне, что сделать идеально с первого раза сложно. Сначала можно попробовать медленно и тренировать технику, пока не начнет получаться нормально.
Крав-мага помогла мне понять, что я себя часто недооцениваю и сдаюсь раньше времени. Там ведь учат решать проблемы (маньяк, который тебя душит, в крав-мага называется проблемой) и работать до последнего (вздоха).
«Ты жива, пока патологоанатом не скажет обратное, так что работай», - сказал мне инструктор во время одного особо жесткого тренинга.
И когда я в первый раз застряла с сюжетом книги, я не сдалась раньше времени, а пошла на курс писательского мастерства.
Крав-мага стала первым шагом к моей книге, и благодаря этому шагу я до сих пор не похоронила идею в братской могиле историй, на которые у меня не хватило мозгов.
А вчера я сдала адский четырехчасовой экзамен, где были базовые техники, усложнения и спарринги, и теперь у меня есть официальный уровень подготовки - P1.
Жизнь и смерть художественной литературы
Я не дизайнер, и всегда была равнодушна к личности Артемия Лебедева. Ровно до момента, пока он не написал пост о смерти художественной литературы. Чувак на полном серьезе сообщил 220 тысячам подписчиков, что литературу заменили фильмы, видосы, блоги, мемы и нон-фикшн.
Если художественная литература умерла, считайте этот канал старым индейским кладбищем. Я отказываюсь хоронить ее с концами, потому что полноценной замены книгам не вижу.
Книги не расскажут как жить, там нет готовых решений, но они помогут додуматься до своих, не навязанных авторами нон-фикшна или Артемием Лебедевым.
Книги делают то, что на что другие форматы контента не способны.
Книги включают ваше воображение. Когда вы читаете, слова превращаются в визуальные образы у вас в голове. Автор только ведет вас по сюжету и набрасывает детали, все остальное –– это работа вашей фантазии.
Вы воспринимаете книгу через свой уникальный опыт. Посоветуйте книгу другу –– и он прочитает то же самое, но о своем. Одна книга для трех людей –– это три разные книги. Ровно поэтому не существует экранизаций, которые нравятся всем. Экранизация книги –– это одно чужое прочтение истории.
Еще книги развивают эмпатию. Пока вы читаете, в вашем воображении оживают персонажи своими характерами, целями, конфликтами. Они вызывают у вас эмоции. Когда они продираются к цели сквозь внутренние и внешние преграды, вы за них переживаете.
Даже если вы никогда не сталкивались с проблемами героев, вы начнете лучше понимать людей, которые через них проходят –– это лучший способ перестать обесценивать чужие проблемы.
А если проблемы вам знакомы, книги могут подтолкнуть к решению, показать, что вы не одиноки в своем опыте, поддержать и успокоить.
Ради героев, которые вас зацепили, вы возвращаетесь к книге снова и снова, чтобы узнать, что будет с ними дальше. Схожий эффект у сериалов, только ваша фантазия там нафиг не нужна.
И последнее: хотя кинематограф далеко ушел в плане технологий, книги могут позволить себе гораздо больше. Писатели не ограничены бюджетом на спецэффекты, и не обязаны выбирать, кто будет в кадре –– дракон или лютоволк.
Писатели вольны строить сложные миры, придумывать мифических существ –– делать все, что угодно, на что хватит фантазии. А так как писатели много читают, с фантазией у нас все в порядке.
Артемий Лебедев мог просто сказать, что не читает художественную литературу, и на этом откланяться.
Я не дизайнер, и всегда была равнодушна к личности Артемия Лебедева. Ровно до момента, пока он не написал пост о смерти художественной литературы. Чувак на полном серьезе сообщил 220 тысячам подписчиков, что литературу заменили фильмы, видосы, блоги, мемы и нон-фикшн.
Если художественная литература умерла, считайте этот канал старым индейским кладбищем. Я отказываюсь хоронить ее с концами, потому что полноценной замены книгам не вижу.
Книги не расскажут как жить, там нет готовых решений, но они помогут додуматься до своих, не навязанных авторами нон-фикшна или Артемием Лебедевым.
Книги делают то, что на что другие форматы контента не способны.
Книги включают ваше воображение. Когда вы читаете, слова превращаются в визуальные образы у вас в голове. Автор только ведет вас по сюжету и набрасывает детали, все остальное –– это работа вашей фантазии.
Вы воспринимаете книгу через свой уникальный опыт. Посоветуйте книгу другу –– и он прочитает то же самое, но о своем. Одна книга для трех людей –– это три разные книги. Ровно поэтому не существует экранизаций, которые нравятся всем. Экранизация книги –– это одно чужое прочтение истории.
Еще книги развивают эмпатию. Пока вы читаете, в вашем воображении оживают персонажи своими характерами, целями, конфликтами. Они вызывают у вас эмоции. Когда они продираются к цели сквозь внутренние и внешние преграды, вы за них переживаете.
Даже если вы никогда не сталкивались с проблемами героев, вы начнете лучше понимать людей, которые через них проходят –– это лучший способ перестать обесценивать чужие проблемы.
А если проблемы вам знакомы, книги могут подтолкнуть к решению, показать, что вы не одиноки в своем опыте, поддержать и успокоить.
Ради героев, которые вас зацепили, вы возвращаетесь к книге снова и снова, чтобы узнать, что будет с ними дальше. Схожий эффект у сериалов, только ваша фантазия там нафиг не нужна.
И последнее: хотя кинематограф далеко ушел в плане технологий, книги могут позволить себе гораздо больше. Писатели не ограничены бюджетом на спецэффекты, и не обязаны выбирать, кто будет в кадре –– дракон или лютоволк.
Писатели вольны строить сложные миры, придумывать мифических существ –– делать все, что угодно, на что хватит фантазии. А так как писатели много читают, с фантазией у нас все в порядке.
Артемий Лебедев мог просто сказать, что не читает художественную литературу, и на этом откланяться.
У способности сопереживать вымышленным героям есть термин — нарративная эмпатия. Ее изучают литературоведы, психологи и нейробиологи.
Нейробиологи круче всех — у них МРТ. Они провели эксперимент: заставили людей читать одну и ту же книгу, и сканировали их мозг. Исследование проводили в Университете Эмори в США.
Оказалось, книги включают нейроны, которые преобразуют мысли в физические ощущения. Это когда вы подумали, что надо спортом заняться, сразу вспоминаете последнюю тренировку — и от одной мысли лень становится.
Книги работают также: вы физически ощущаете себя на месте персонажа.
Нейробиологи круче всех — у них МРТ. Они провели эксперимент: заставили людей читать одну и ту же книгу, и сканировали их мозг. Исследование проводили в Университете Эмори в США.
Оказалось, книги включают нейроны, которые преобразуют мысли в физические ощущения. Это когда вы подумали, что надо спортом заняться, сразу вспоминаете последнюю тренировку — и от одной мысли лень становится.
Книги работают также: вы физически ощущаете себя на месте персонажа.