О, пишут, птички прилетели. Весна! Но я надеюсь, мне достанется экземпляр на Петербургском книжном салоне. Программы которого, правда, я на официальном сайте пока не вижу.

«Все мои птицы» уже в продаже!

К.А.Терина — писатель и художник. Её рассказы переведены на шесть языков, а в Италии опубликован авторский сборник «Медуза».

«Все мои птицы» — коллекция миров. В одних свет можно почувствовать на вкус, в других тьма заполняет каждый уголок. Одни когтями и клыками защищаются от чужаков, другие притаились за поворотом, подстерегая очередную жертву. Одни летят сквозь пространство и время прочь от нашей реальности, другие навсегда останутся рядом. В каждом мире свои герои, чудовища и боги. В каждом — своя история. И только птицы вольны выбирать любую историю и любой из миров.

Свои небывалые и безумно увлекательные миры К.А.Терина описывает точно и ёмко, а главное — населяет подлинными героями. Тень, микробик, зомби на паровом приводе или капризный мальчик — каждый гордо выходит биться с самым беспощадным врагом: судьбой. И ведь может победить.

Шамиль Идиатуллин

Купить книгу

Брайн Олдисс и Дэвид Уингров о братьях Стругацких («Пикнике на триллион лет», 1986). Перевод, извините, Александра Грузберга, оригинала под рукой нет. Своеобразненько. "Сложный и причудливый роман "Трудно быть богом" от автора "Доклада о вероятности Эй" и "Босиком в голове" дорогого стоит.

Коллега Караев (не путать с коллегой Караваевым) нашел неповторимый оригинал Олдисса и Уингрова о Стругацких. Ну что, Грузберг многое угадал - правда, выразить на русском сумел не все. ))) (Дед ногтей насыпал)

Сегодня вечером иду к дантисту, сверлить зуб, а вчера у меня было другое мероприятие, не такое полезное, но тоже занимательное. Я ходил на последнее плановое заседание секции фантастики Союза писателей Санкт-Петербурга. Дальше, говорят, организацию ликвидируют – надеюсь, не физически, вместе с участниками.

Ходил я в последний раз посмотреть на людей, которых, скорее всего, никогда больше не увижу. Разве что на чьих-нибудь похоронах. Ну, просто ничего нас кроме этого самого СП СПб не связывает. Я в этот Союз вступил 11 лет назад, по приглашению ныне покойного Андрея Дмитриевича Балабухи, старейшины фантастического цеха и глубоко уважаемого человека. Не буду лукавить и говорить, что членство оказалось для меня абсолютно бессмысленным, несколько раз я даже получал гранты на издание книг – с подачи все того же Балабухи. Правда, денег хватало в обрез, хотя часть допечатной подготовки мне делали по дружбе, за символический прайс или вовсе бесплатно, а книги эти никто не видел – кроме тех, кому я сам подарил. Внятных рецензий не было вообще, только пара дежурных отзывов. Ну, может, и к лучшему. Писать надо лучше.

Ладно, что было – то прошло. Будут другие встречи и другие книги. Возможно.

Вот с этими людьми, напротив, надеюсь встретиться вне и помимо всяких союзписовских дел. Если кто не знает – слева и справа от меня писатели Тимур Максютов и Андрей Столяров. Пользуясь случаем, напомню, что в прошлом году в издательстве «Время» вышел очень недурной роман Столярова «Милость Господня» – про апокалипсис и про то, что рано или поздно дурное тоже проходит. По-моему, книга заслуживает куда большего внимания, чем получила.

Тем временем Петербургский книжный салон опубликовал программу мероприятий. Что сказать. Программа у Салона всегда была своеобразной, в этом году своеобразие бьет ключом. К сожалению, по техническим причинам не имею возможности в полной мере окунуться в эти живительные струи, так что презентацию «Когнаты» Алексея Сальникова (24 мая, 17:00, Шатер G) и другие элементы зажигательного шоу вынужден буду пропустить.

А вот где точно буду:

23 мая, 16:00, Зал C
Круглый стол «Магический элемент в современной прозе».
Участники: Михаил Левантовский, К.А. Терина

24 мая, 13:00, Зал B
Алтайская готика. Презентация книги Карины Шаинян «Саспыга».
Участники: Карина Шаинян

Встречу с Кариной я вроде бы даже модерирую, хотя глядя в программу – уже не вполне уверен.

Слишком шанго – тоже не шанго. Перечитали с пёселем Урселем два десятка книжек Брайана Олдисса (и имеющих отношение к Брайану Олдиссу) для одной там статьи – очень уж много противоречивых мыслей и несовпадающих цитат. Плюс к тому – дядечка не фанат последовательности, больше ценил красоту фразы, изящество афоризма: часто сам себе в интервью и эссе противоречит. Придется капитально усекать и отбрасывать лишнее. Из композиционных соображений и для сохранения внутренней логики статьи. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.

Чтоб два раза не вставать. Брайан Олдисс, конечно, писатель очень неровный, что не удивительно, если учесть, какое дикое количество текстов он написал – 40 романов, более 370 рассказов, кучу статей и эссе. Кроме того, переводы у нас как правило ФЛПшного уровня, даже официальные, издатели обычно не заморачивались – кроме белорусов в 90-х и питерской «Амфоры» в нулевых. Но у меня есть два любимых романа Олдисса, которые я перечитывал прямо с удовольствием.

Во-первых, конечно, «Босиком в голове» (Barefoot in the Head, 1969). Книга вроде бы о ближайшем будущем, но при этом очень ностальгическая, насквозь шестидесятническая, хипповская, я бы даже сказал битническая. О Третьей мировой, которую вели не при помощи бомб и снарядов, а при помощи боевых психоделиков, о путешествии девятнадцатилетнего юноши по депрессивной опустевшей Европе, о случайном сексе и неясных перспективах. Печатался роман первоначально в виде отдельных рассказов в журнале «Новые миры» Майкла Муркока, а главный герой – серб, выросший в Англии, но не забывающий «о Косово родном».

Вторая вещь неожиданная: «Малайсийский гобелен» (The Malacia Tapestry, 1976), о котором мало кто знает, а жаль. Выпускали его на русском только один раз, в минском двухтомнике, и больше не переиздавали. Такой пышный барочный плутовской роман, действие которого разворачивается вроде бы в позднесредневековом городе-государстве а-ля Венеция, но если присмотреться – это город вне времени, чем-то похожий на Нью-Кробюзон Чайны Мьевиля, чем-то на Амбру Джеффа Вандермеера. Мне кажется, «новые странные» вообще многим обязаны «Гобелену», хотя и не признаются, черти. Революция там, в Малайсии, кстати, тоже происходит, но заканчивается невесело.

Мое любимое русское издание Олдисса, конечно, именно этот двухтомник, который выходил в 1994 году в Минске, в серии «Фантакрим-extra» издательства «Эридан». «Малайсийский гобелен» там под псевдонимами Анатолий Бирюков и Ермолай Шакута (стихи) переводил ныне покойный писатель Евгений Дрозд. По-моему, здорово получилось, куда лучше, чем его собственные повести-романы. Кроме того, Дрозд написал отличное ехидное послесловие к двухтомнику – вот вам кусочек на картинке. 👇👇👇 Хочу быть влиятельным фэном и вальяжно возлежать с кальяном на восточных коврах, время от времени выкрикивая: параша, но клёво! - а не вот это вот все.

Но нет, ушла эпоха.

Уже завтра! Надо, наверное, придумать какой-нибудь каверзный вопрос из зала. "Как вы пишете вдвоем", что-то такое.

Магический реализм, другая реальность, переплетение быта и фантастики

Напоминаем, что уже завтра в 16:00 на Санкт-Петербургском книжном салоне в зале С состоится круглый стол «Магический элемент в современной прозе».

На встрече Михаил Левантовский и К.А Терина расскажут о своих новых книгах «Невидимый Саратов» и «Все мои птицы». Казалось бы, между ними ничего общего: одна книга про превратности брака, другая про чудовищ, богов, тьму и врагов за каждым поворотом. Но общее — это плавное вплетение магии в повседневность, замещение объяснимого необъяснимым.

(В рамках беседы К.А Терина впервые представит свою новую книгу «Все мои птицы»)

Также напоминаем, что завтра вас ждут ещё две встречи:

15:00 — презентация книги Елены Холмогоровой «Недрогнувшей рукой» (зал С)

17:00 — «Чувственность в современной прозе: насколько автор может быть откровенен?» (шатер F)

Алексей Сальников, Анна Чухлебова

Полное расписание мероприятий смотрите по ссылке.

Ждём встречи!

Про магический реализм у меня, кстати, когда-то была лекция, но не особо зашла, повторить не просили. Между тем что подумал. Вот есть у нас «остранение», спасибо Виктору Борисычу Шкловскому. «Увиденное словно в первый раз» - когда конь Холстомер или там благородный дикарь с Багамских островов смотрит на повседневную жизнь обывателей, и офигивает, насколько у нас все странно, нелогично и по совести говоря бредово устроено.

Магический реализм – прямо противоположная штука: нормализация чудесного, небывалого. Типа, идешь на работу, смотришь в небо – о, вот голубь Геннадий, вот БПЛА, а вот ангел полетел… Ну, все нормально, как всегда, мне на маршрутку пора. В общем, такой способ восприятия мира. Не удивительно, что зародился магический реализм в Германии 1930-х, наивысшего расцвета достиг в Южной Америке в эпоху садистских диктатур и гражданских войн, хорошо прижился на Балканах, где чудесное нормализовалось столетиями так что мама не горюй, земля на три метра вглубь кровью полита. В общем, сейчас есть некоторые основания для подъема такого типа литературы. Осталось дождаться своих Маркесов и Павичей.