Ну что ж, мы решили открыться.
Так решила новая менеджер продаж всея Америки И. - по этому поводу устроив в бутике генеральную уборку в режиме невротика и выбросив решительно все - даже дорогую посуду для фуршетов (чтобы она не досталась прохожим, она ее переколотила молотком) и коробки для посылок. Я старалась отстоять коробки, как могла (потому что новый менеджер продаж очень хочет, чтобы я отправляла много посылок), но их пришлось выбросить. Как отправлять посылки без коробок - загадка. Мы будем решать ее в будущем.
Откуда вообще берутся коробки для посылок? Где я их возьму, если она все выбросила?
Ответ мне подсказали уличные люди, тихое население улицы Елизаветинской.
Вначале в горе нашего мусора оказался дрифтующий бездомный, скользящий по огромным дорогим коробкам (я заказывала их на Амазоне для корпоративных посылок), как серфер. Вид у бездомного был очень представительный. Я тогда еще не знала, что он бездомный.
- Я живу тут на районе, - сказал он. Я тут же решила, что в одной из этих роскошных квартир. - Вы правда выбрасываете эти отличные коробки?
- Да! - ответила менеджер продаж всея Америки, - Но мы выбрасываем только мусор! Только бесполезное! Не ищите! НИЧЕГО ТАМ НЕТ ПЕРЕСТАНЬТЕ!
- Какое бесполезное, - оскорбился он. - Коробки же! Вы чо!
- Хорошо, возьмите пару, - смилостивилась И.
Бездомный (про которого я еще не знала, что он бездомный) выбрал себе три огромные коробки (по-моему, я заплатила за них долларов 80), перетащил их к заколоченному досками крыльцу бутика "Сезанн" и выстроил из них себе штабик.
Так я узнала, что он бездомный.
- А свечи там у вас есть? - спросил он. Конечно, в такой роскошный штабик хочется поставить свечу.
- Так, - сказала мне И. - Если мы будем выбрасывать свечи, я их тоже расколочу молотком.
- Ужас, - сказала я. - Если бы я ненавидела эту работу, я бы попросилась поучаствовать. Но я ее не ненавижу. Пока что. Во всяком случае.
К коробкам начали стягиваться другие бездомные, видимо, у них какой-то бездомный телеграф. Они долго выбирали себе подходящие, обвешивались ими, как картонными платьями, и счастливые уходили куда-то вдаль под палящим июньским солнцем, словно гигантские бабочки-картонницы с отяжелевшими крыльями.
Выглядящая очень богато жительница района заглянула к нам и спросила:
- Переезжаете? Есть чо полезное?
- Да нет! - заорала И. - Ничего полезного! Битая посуда! И коробки!
- Коробки! - застонала женщина. - Вы выбрасываете коробки!
И начала выбирать себе коробки.
- Я же тебе говорила, - мрачно заметила я. - Коробки нельзя выбрасывать. Коробки нужны.
- Я тебя щас уволю, если ты еще раз скажешь, что коробки не надо было выбрасывать. - сказала И. Она не шутила.
Вокруг нашей коробочной горы, выросшей на улице, образовалось некое травматичное мельтешение. Бомжи, дети, местные жильцы - все, несмотря на крики И., копались в коробках и, не верящие своему счастью, офигев, тащили их кто куда. Это выглядело так, словно мы выбросили гору золотых слитков. Да ладно, честно скажу - если бы мы выбросили гору свечей на 10 штук баксов, такого восторга не было бы!
- Да кому нужны коробки? - возопила И, выбежав на улицу.
- ВСЕМ НУЖНЫ КОРОБКИ, - укоризненно ответил ей старенький дедушка в белой итальянской шляпе. - СЕЙЧАС ТАКОЕ ВРЕМЯ, ЧТО ВСЕМ НУЖНЫ КОРОБКИ. ТОЛЬКО ВЫ ЭТОГО ПОКА ЧТО НЕ ПОНИМАЕТЕ.
Ну что ж. Началась новая пост-апокалиптическая жизнь.
Так решила новая менеджер продаж всея Америки И. - по этому поводу устроив в бутике генеральную уборку в режиме невротика и выбросив решительно все - даже дорогую посуду для фуршетов (чтобы она не досталась прохожим, она ее переколотила молотком) и коробки для посылок. Я старалась отстоять коробки, как могла (потому что новый менеджер продаж очень хочет, чтобы я отправляла много посылок), но их пришлось выбросить. Как отправлять посылки без коробок - загадка. Мы будем решать ее в будущем.
Откуда вообще берутся коробки для посылок? Где я их возьму, если она все выбросила?
Ответ мне подсказали уличные люди, тихое население улицы Елизаветинской.
Вначале в горе нашего мусора оказался дрифтующий бездомный, скользящий по огромным дорогим коробкам (я заказывала их на Амазоне для корпоративных посылок), как серфер. Вид у бездомного был очень представительный. Я тогда еще не знала, что он бездомный.
- Я живу тут на районе, - сказал он. Я тут же решила, что в одной из этих роскошных квартир. - Вы правда выбрасываете эти отличные коробки?
- Да! - ответила менеджер продаж всея Америки, - Но мы выбрасываем только мусор! Только бесполезное! Не ищите! НИЧЕГО ТАМ НЕТ ПЕРЕСТАНЬТЕ!
- Какое бесполезное, - оскорбился он. - Коробки же! Вы чо!
- Хорошо, возьмите пару, - смилостивилась И.
Бездомный (про которого я еще не знала, что он бездомный) выбрал себе три огромные коробки (по-моему, я заплатила за них долларов 80), перетащил их к заколоченному досками крыльцу бутика "Сезанн" и выстроил из них себе штабик.
Так я узнала, что он бездомный.
- А свечи там у вас есть? - спросил он. Конечно, в такой роскошный штабик хочется поставить свечу.
- Так, - сказала мне И. - Если мы будем выбрасывать свечи, я их тоже расколочу молотком.
- Ужас, - сказала я. - Если бы я ненавидела эту работу, я бы попросилась поучаствовать. Но я ее не ненавижу. Пока что. Во всяком случае.
К коробкам начали стягиваться другие бездомные, видимо, у них какой-то бездомный телеграф. Они долго выбирали себе подходящие, обвешивались ими, как картонными платьями, и счастливые уходили куда-то вдаль под палящим июньским солнцем, словно гигантские бабочки-картонницы с отяжелевшими крыльями.
Выглядящая очень богато жительница района заглянула к нам и спросила:
- Переезжаете? Есть чо полезное?
- Да нет! - заорала И. - Ничего полезного! Битая посуда! И коробки!
- Коробки! - застонала женщина. - Вы выбрасываете коробки!
И начала выбирать себе коробки.
- Я же тебе говорила, - мрачно заметила я. - Коробки нельзя выбрасывать. Коробки нужны.
- Я тебя щас уволю, если ты еще раз скажешь, что коробки не надо было выбрасывать. - сказала И. Она не шутила.
Вокруг нашей коробочной горы, выросшей на улице, образовалось некое травматичное мельтешение. Бомжи, дети, местные жильцы - все, несмотря на крики И., копались в коробках и, не верящие своему счастью, офигев, тащили их кто куда. Это выглядело так, словно мы выбросили гору золотых слитков. Да ладно, честно скажу - если бы мы выбросили гору свечей на 10 штук баксов, такого восторга не было бы!
- Да кому нужны коробки? - возопила И, выбежав на улицу.
- ВСЕМ НУЖНЫ КОРОБКИ, - укоризненно ответил ей старенький дедушка в белой итальянской шляпе. - СЕЙЧАС ТАКОЕ ВРЕМЯ, ЧТО ВСЕМ НУЖНЫ КОРОБКИ. ТОЛЬКО ВЫ ЭТОГО ПОКА ЧТО НЕ ПОНИМАЕТЕ.
Ну что ж. Началась новая пост-апокалиптическая жизнь.
Рабочая неделя началась с воодушевляющего письма:
Hi ! My name is Huy and I have one question . Your company will ship in alaska ?!
Hi ! My name is Huy and I have one question . Your company will ship in alaska ?!
Мы решили гадать по покупателям (которых катастрофически мало, почти нет). К тому же, первым трем полагалась баночка специального меда от Тех Самых Пчел (наши свечи поддерживают каких-то редких европейских пчел), поэтому я веду логи:
Клиент 1:
- Ого, вы открыты! Счастье какое! Мне нужна большая свеча в подарок. Даже две. Лучше две.
Я:
- Вы тут живете на районе?
Клиент:
- В каком-то смысле да. Я тут застрял из-за ковида, вообще я из Майами, но все сложно. Живу в квартире друзей. Они сбежали в Пенсильванию. Мне надо им купить какой-то подарок.
Клиент 2:
- Мне нужна какая-нибудь самая лучшая свеча! В подарок друзьям.
Я:
- Вы из Нью-Йорка же?
Клиент 2:
- Ну нет, все сложно. Я тут проездом.
Я:
- И живете в квартире друзей?!
Клиент 2:
- Как вы угадали?
Клиентка 3:
- Какие классные свечи! Как же мне их понюхать!
Я:
- Нюхайте смело. Их сегодня еще никто не нюхал. Они стерильные.
Клиентка 3:
- Не могу. Страшно. А дайте мне карточку с сайтом, где я смогу все про них прочитать. Я прочитаю и выберу, а потом приду и куплю.
Боже, я попала в идеальный новый литературный мир, где прочитать is the new понюхать!
"Нью-Йорк наконец-то превратился в сновидческий Париж, - пишу в воскресном отчете французскому начальству, - Всюду уличные кафе прямо на проезжей части, счастливые люди в платьях и шортах пьют коктейли, сидя на ступеньках, народные гуляния до темноты, музыканты на тротуарах играют фламенко и романи джаз, и никаких туристов». Ой, боюсь, для нас это так себе, когда никаких туристов. Ну ничего.
Клиент 1:
- Ого, вы открыты! Счастье какое! Мне нужна большая свеча в подарок. Даже две. Лучше две.
Я:
- Вы тут живете на районе?
Клиент:
- В каком-то смысле да. Я тут застрял из-за ковида, вообще я из Майами, но все сложно. Живу в квартире друзей. Они сбежали в Пенсильванию. Мне надо им купить какой-то подарок.
Клиент 2:
- Мне нужна какая-нибудь самая лучшая свеча! В подарок друзьям.
Я:
- Вы из Нью-Йорка же?
Клиент 2:
- Ну нет, все сложно. Я тут проездом.
Я:
- И живете в квартире друзей?!
Клиент 2:
- Как вы угадали?
Клиентка 3:
- Какие классные свечи! Как же мне их понюхать!
Я:
- Нюхайте смело. Их сегодня еще никто не нюхал. Они стерильные.
Клиентка 3:
- Не могу. Страшно. А дайте мне карточку с сайтом, где я смогу все про них прочитать. Я прочитаю и выберу, а потом приду и куплю.
Боже, я попала в идеальный новый литературный мир, где прочитать is the new понюхать!
"Нью-Йорк наконец-то превратился в сновидческий Париж, - пишу в воскресном отчете французскому начальству, - Всюду уличные кафе прямо на проезжей части, счастливые люди в платьях и шортах пьют коктейли, сидя на ступеньках, народные гуляния до темноты, музыканты на тротуарах играют фламенко и романи джаз, и никаких туристов». Ой, боюсь, для нас это так себе, когда никаких туристов. Ну ничего.
Звонок от бодрого мужика:
- Огого! Я звоню из Флориды! Тут такое дело - у меня в подвале дохера ваших свечей! Мне интересно, как долго они длятся!
Я:
- Длятся пока горят или длятся пока лежат?
Бодрый мужик:
- Вот ты сразу понимаешь, в чем дело! Пока лежат! Они же не могут годами вот так вот лежать! Их небось надо жечь!
Я (утешающе):
- Ну, годик могут полежать. Даже два. Потом станут пахнуть слабее, когда подожжете. Поэтому если вы сидите в ковидном бункере, что нормально для Флориды сейчас, у вас есть примерно год, чтобы сжечь все свечи и продолжать получать при этом от них удовольствие.
Бодрый мужик:
- Ха-ха-ха! Ковидный бункер! Не то слово! Все так и есть! Хорошо небось у вас там в Нью-Йорке! Побороли сраный ковид! Молодцы!
Я:
- Да, побороли. Сами не верим. Вчера вот никто не умер. Люди перестали помирать, чудо.
Бодрый мужик:
- Это все ваш Куомо! Какой умный мужик, ваще! Куомо в президенты, вот что! Конечно, уже поздно ему выдвигаться в президенты, раньше надо было. Но блин, это дерьмо, которое в президентах сейчас, это просто кошмар.
Я:
- Да, так себе.
Бодрый мужик:
- Я ЕГО НЕНАВИЖУ.
Я:
- Это приятно слышать от человека из Флориды.
Бодрый мужик:
- Ну вот видите, не вся Флорида такая! И вообще, я итальянец, я просто живу во Флориде, и я просто в шоке от того, какой пиздец тут в Штатах происходит.
Я:
- И поэтому у вас бункер с нашими свечами. Отличная идея.
Бодрый мужик:
- Ха-ха-ха! Черт, как жалко, что не за кого голосовать толком. Надо было еще кому-то выдвинуться в президенты. Даже не знаю, кому еще.
Я:
- Да кому угодно. Любого человека с улицы возьми - все будет лучше.
Бодрый мужик:
- ТОЧНО! Ну все, я побежал жечь свечи. А то мне жена сказала: пока все старые не сожжешь, новые покупать не будем.
- Огого! Я звоню из Флориды! Тут такое дело - у меня в подвале дохера ваших свечей! Мне интересно, как долго они длятся!
Я:
- Длятся пока горят или длятся пока лежат?
Бодрый мужик:
- Вот ты сразу понимаешь, в чем дело! Пока лежат! Они же не могут годами вот так вот лежать! Их небось надо жечь!
Я (утешающе):
- Ну, годик могут полежать. Даже два. Потом станут пахнуть слабее, когда подожжете. Поэтому если вы сидите в ковидном бункере, что нормально для Флориды сейчас, у вас есть примерно год, чтобы сжечь все свечи и продолжать получать при этом от них удовольствие.
Бодрый мужик:
- Ха-ха-ха! Ковидный бункер! Не то слово! Все так и есть! Хорошо небось у вас там в Нью-Йорке! Побороли сраный ковид! Молодцы!
Я:
- Да, побороли. Сами не верим. Вчера вот никто не умер. Люди перестали помирать, чудо.
Бодрый мужик:
- Это все ваш Куомо! Какой умный мужик, ваще! Куомо в президенты, вот что! Конечно, уже поздно ему выдвигаться в президенты, раньше надо было. Но блин, это дерьмо, которое в президентах сейчас, это просто кошмар.
Я:
- Да, так себе.
Бодрый мужик:
- Я ЕГО НЕНАВИЖУ.
Я:
- Это приятно слышать от человека из Флориды.
Бодрый мужик:
- Ну вот видите, не вся Флорида такая! И вообще, я итальянец, я просто живу во Флориде, и я просто в шоке от того, какой пиздец тут в Штатах происходит.
Я:
- И поэтому у вас бункер с нашими свечами. Отличная идея.
Бодрый мужик:
- Ха-ха-ха! Черт, как жалко, что не за кого голосовать толком. Надо было еще кому-то выдвинуться в президенты. Даже не знаю, кому еще.
Я:
- Да кому угодно. Любого человека с улицы возьми - все будет лучше.
Бодрый мужик:
- ТОЧНО! Ну все, я побежал жечь свечи. А то мне жена сказала: пока все старые не сожжешь, новые покупать не будем.
#сокращенныечасы
Сокращенные часы - непростое украшенье.
Письмо от разгневанной женщины (инстаграм-модель с Верхнего Ист-Сайда, 3,000 подписчиков).
Тема письма "5.40".
"Я пишу, чтобы уведомить вас о том, что ваш магазин был закрыт в 5.40. Я говорю абсолютную правду. Гугл сказал мне, что часы магазина - до 7. Я приехала через полгорода, чтобы купить свои свечи! Я потратила час на дорогу! А он закрыт в 5.40. Вы должны об этом знать, а также принять меры и выяснить, почему ваши работники посмели закрыться в 5.40. Я возмущена и это недопустимо".
Отвечаю:
"Здравствуйте! К сожалению, в эпоху пост-Ковида мы работаем с сокращенными часами - с 12 до 5, и только 5 дней в неделю. К еще большему нашему сожалению, Гугл не обновляет эту информацию, потому что у него, подозреваю, огромное количество запросов. Именно поэтому, кстати, когда вы открываете нашу страничку в Гугле, вы видите огромными буквами написанный дисклеймер ИЗ-ЗА КОВИДА ЭТИ ЧАСЫ МОГУТ БЫТЬ ДРУГИМИ, ПОЖАЛУЙСТА, ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОЗВОНИТЕ В МАГАЗИН И УТОЧНИТЕ, а под ним указан наш телефон. В следующий раз непременно последуйте этим инструкциям перед тем, как ехать через весь город, потому что и правда ведь обидно".
Ответ:
"Вы могли бы хотя бы напечатать табличку, что работаете с сокращенными часами, и повесить ее на дверь".
И правда, повесили бы табличку - не надо было бы ехать через полгорода.
Сокращенные часы - непростое украшенье.
Письмо от разгневанной женщины (инстаграм-модель с Верхнего Ист-Сайда, 3,000 подписчиков).
Тема письма "5.40".
"Я пишу, чтобы уведомить вас о том, что ваш магазин был закрыт в 5.40. Я говорю абсолютную правду. Гугл сказал мне, что часы магазина - до 7. Я приехала через полгорода, чтобы купить свои свечи! Я потратила час на дорогу! А он закрыт в 5.40. Вы должны об этом знать, а также принять меры и выяснить, почему ваши работники посмели закрыться в 5.40. Я возмущена и это недопустимо".
Отвечаю:
"Здравствуйте! К сожалению, в эпоху пост-Ковида мы работаем с сокращенными часами - с 12 до 5, и только 5 дней в неделю. К еще большему нашему сожалению, Гугл не обновляет эту информацию, потому что у него, подозреваю, огромное количество запросов. Именно поэтому, кстати, когда вы открываете нашу страничку в Гугле, вы видите огромными буквами написанный дисклеймер ИЗ-ЗА КОВИДА ЭТИ ЧАСЫ МОГУТ БЫТЬ ДРУГИМИ, ПОЖАЛУЙСТА, ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОЗВОНИТЕ В МАГАЗИН И УТОЧНИТЕ, а под ним указан наш телефон. В следующий раз непременно последуйте этим инструкциям перед тем, как ехать через весь город, потому что и правда ведь обидно".
Ответ:
"Вы могли бы хотя бы напечатать табличку, что работаете с сокращенными часами, и повесить ее на дверь".
И правда, повесили бы табличку - не надо было бы ехать через полгорода.
Ближе к концу дня, за две минуты перед закрытием магазина, заходит высокий белый мужчина-парфюмер, который уже заходил на прошлой неделе и был восхищен моими познаниями в области парфюмерии (я отлично мимикрирую). С ним невысокий белый мужчина латиноамериканской внешности, очень хорошенький.
Парфюмер:
- Я привел сюда к вам своего экс-мужа, чтобы вы ему так же классно рассказали про все, как рассказали мне на той неделе! Это было потрясающе! Вы такой профессионал! Теперь вы должны ему устроить такое же шоу!
Экс-муж:
(смотрит на меня с недоверием, молчит)
Я:
(теряюсь, молчу)
Парфюмер:
- (мне) Ну, давай же! (бывшему мужу). Вот эта та самая девочка, я тебе рассказывал! Она про Францию сейчас такое задвинет! Про голову Марии-Антуанетты и про ее тайный розовый сад! Сейчас такое будет! (снова мне). Ну, начинай же!
Вот во что превращается лакшери-ритейл, когда закрыты все кинотеатры и увеселительные заведения.
Парфюмер:
- Я привел сюда к вам своего экс-мужа, чтобы вы ему так же классно рассказали про все, как рассказали мне на той неделе! Это было потрясающе! Вы такой профессионал! Теперь вы должны ему устроить такое же шоу!
Экс-муж:
(смотрит на меня с недоверием, молчит)
Я:
(теряюсь, молчу)
Парфюмер:
- (мне) Ну, давай же! (бывшему мужу). Вот эта та самая девочка, я тебе рассказывал! Она про Францию сейчас такое задвинет! Про голову Марии-Антуанетты и про ее тайный розовый сад! Сейчас такое будет! (снова мне). Ну, начинай же!
Вот во что превращается лакшери-ритейл, когда закрыты все кинотеатры и увеселительные заведения.
Прошло 20 минут. Парфюмер и его экс-муж практически выбрали себе покупку - это антикварный комплект из двух чугунных страшной смертной тяжести подсвечников начала 19 века в форме двух толстеньких херувимов, застывших в разных, но одинаково порочных позах. Похоже на то, что семья таки может воссоединиться.
- Они такие удивительно тяжелые! - хвалит экс-муж херувимов.
- Это да, - радостно отвечаю я. - Когда парфюмерный бутик моей знакомой в Аппер-Исте стали регулярно грабить под Рождество, я специально поставила херувимов прямо на прилавок. Они же чугунные, как сковорода. Подумала: придет грабитель, буду отбиваться херувимом, голову ему проломлю. Они идеальны для рукопашной потасовки.
Экс-муж внимательно смотрит на парфюмера.
Видимо, ожидалось кино не в этом жанре, но чего уж тут.
- Они такие удивительно тяжелые! - хвалит экс-муж херувимов.
- Это да, - радостно отвечаю я. - Когда парфюмерный бутик моей знакомой в Аппер-Исте стали регулярно грабить под Рождество, я специально поставила херувимов прямо на прилавок. Они же чугунные, как сковорода. Подумала: придет грабитель, буду отбиваться херувимом, голову ему проломлю. Они идеальны для рукопашной потасовки.
Экс-муж внимательно смотрит на парфюмера.
Видимо, ожидалось кино не в этом жанре, но чего уж тут.
В дверь тихо скребется маленькая застенчивая азиатская девочка лет 19 в огромных очках, возможно, студентка.
Девочка:
- Можно к вам...
Я:
- Вообще-то мы до пяти и уже закрыты. Но если вы не просто посмотреть, а за покупкой пришли, я с радостью задержусь!
Девочка:
- Я купить... Я знаю, что я хочу.
Парфюмер и его экс-муж:
- Господи, так это был для нас такой эксклюзив с херувимами! С ума сойти! Как прекрасно! Мы такие счастливые! Заходите сюда поскорей, она прекрасна, она вам сейчас такое расскажет!
Девочка:
- Да мне не надо эксклюзив... Я хочу купить быстро свечу "Гавриил" и все. Они же закрываются.
Парфюмер и его экс-муж (хватая херувимов)
- Удачи вам, счастья!
(убегают)
Я (девочке)
- Здравствуйте и добро пожаловать!
Девочка:
- Мне неловко, что я пришла после закрытия. Но я быстренько. Просто дайте мне свечу "Гавриил".
Я (доставая свечу с полки):
- Не переживайте, мы всем клиентам ужасно рады!
Девочка (застенчиво):
- А что у вас есть в духе свечи "Гавриил"? Ну или такое же вот, древесное, но чтобы сладкое.
Я:
- Мммм.
Девочка:
- Покажите, пожалуйста, есть ли еще какие-нибудь похожие запахи. Или нет, лучше расскажите про них.
(проходит 10 минут)
Девочка:
- А вот свеча "Гавриил", она вот в коробке, да? А вы не могли бы открыть коробку и показать мне ее?
Я:
- К сожалению, запакованные восковой печатью коробочки мы не можем открыть, ведь если вы откажетесь покупать, я не смогу ее продать. Давайте я вам просто дам свечу из открытой ровно такой же коробки. Вот она, смотрите. Вот так выглядит, зелененькая. Вот так пахнет - жареными каштанами, дубовой корой и турецким кофе на раскаленном песке. Вам нравится?
Девочка (застенчиво):
- А распакуйте, пожалуйста, коробку, чтобы я убедилась, что внутри такая же свеча, как я хочу купить. Я же не могу купить как бы кота в мешке, я должна видеть, что там внутри за свеча.
Я:
- Там такая же свеча, я вам обещаю. Смотрите, на коробке написано "Гавриил", Это значит, что там будет именно свеча "Гавриил" и никакая иная.
Девочка:
- А какие есть у вас еще цвета или размеры этой свечи?
Я:
...
Девочка:
- Ну или не этой, а другой, но чтобы были разные цвета и размеры, чтобы можно было посмотреть на них и выбрать подходящий.
Я:
...
Девочка:
- А они идут со спичками? Или что у вас вообще идет со спичками чтобы сразу?
Кажется, я только что продала парочку своих херувимов-хранителей и теперь я совершенно беззащитна.
Девочка:
- Можно к вам...
Я:
- Вообще-то мы до пяти и уже закрыты. Но если вы не просто посмотреть, а за покупкой пришли, я с радостью задержусь!
Девочка:
- Я купить... Я знаю, что я хочу.
Парфюмер и его экс-муж:
- Господи, так это был для нас такой эксклюзив с херувимами! С ума сойти! Как прекрасно! Мы такие счастливые! Заходите сюда поскорей, она прекрасна, она вам сейчас такое расскажет!
Девочка:
- Да мне не надо эксклюзив... Я хочу купить быстро свечу "Гавриил" и все. Они же закрываются.
Парфюмер и его экс-муж (хватая херувимов)
- Удачи вам, счастья!
(убегают)
Я (девочке)
- Здравствуйте и добро пожаловать!
Девочка:
- Мне неловко, что я пришла после закрытия. Но я быстренько. Просто дайте мне свечу "Гавриил".
Я (доставая свечу с полки):
- Не переживайте, мы всем клиентам ужасно рады!
Девочка (застенчиво):
- А что у вас есть в духе свечи "Гавриил"? Ну или такое же вот, древесное, но чтобы сладкое.
Я:
- Мммм.
Девочка:
- Покажите, пожалуйста, есть ли еще какие-нибудь похожие запахи. Или нет, лучше расскажите про них.
(проходит 10 минут)
Девочка:
- А вот свеча "Гавриил", она вот в коробке, да? А вы не могли бы открыть коробку и показать мне ее?
Я:
- К сожалению, запакованные восковой печатью коробочки мы не можем открыть, ведь если вы откажетесь покупать, я не смогу ее продать. Давайте я вам просто дам свечу из открытой ровно такой же коробки. Вот она, смотрите. Вот так выглядит, зелененькая. Вот так пахнет - жареными каштанами, дубовой корой и турецким кофе на раскаленном песке. Вам нравится?
Девочка (застенчиво):
- А распакуйте, пожалуйста, коробку, чтобы я убедилась, что внутри такая же свеча, как я хочу купить. Я же не могу купить как бы кота в мешке, я должна видеть, что там внутри за свеча.
Я:
- Там такая же свеча, я вам обещаю. Смотрите, на коробке написано "Гавриил", Это значит, что там будет именно свеча "Гавриил" и никакая иная.
Девочка:
- А какие есть у вас еще цвета или размеры этой свечи?
Я:
...
Девочка:
- Ну или не этой, а другой, но чтобы были разные цвета и размеры, чтобы можно было посмотреть на них и выбрать подходящий.
Я:
...
Девочка:
- А они идут со спичками? Или что у вас вообще идет со спичками чтобы сразу?
Кажется, я только что продала парочку своих херувимов-хранителей и теперь я совершенно беззащитна.
Итак, с сегодняшнего дня Нью-Йорк, как примерный зайчик, триумфально входит в 4 фазу постапокалипсиса. Ох, чую, сейчас к нам ломанутся туристы из прокаженной Флориды!
Правда, Куомо сразу пояснил, что туристы из Флориды, обеды внутри ресторанов, а также музейные визиты в это все не входят. "На примере других штатов мы уже видим - люди внутри помещения это ВСЕГДА проблема" - сказал он. Люди внутри помещения чувствуют этот внутрипомещенческий адреналин - каждый третий посетитель бутика тревожно спрашивает у меня: а чо, правда можно снять маску и понюхать? Я киваю.
- Офигеть, - говорят посетители. - На этой улице больше никто не разрешает нюхать. Говорят - надо понюхать, так идите наружу и нюхайте, а внутри не надо тут. Вам не страшно?
Мне не страшно, потому что если уж я не померла в феврале-марте, когда приболевшие люди чихали и кашляли прямо в свечные колпачки, селедочной толпой набившись в магазин (в этот период я именовала свечные колпачки не иначе как чашками Петри: "Фуркан, почему ты снова не вымыл наши чашки Петри, сию секунду займись этим!"), то сейчас уже и нет смысла бояться. Тем более, что я, как теперь понимаю, все же вполне могла переболеть ранним штаммом в январе - просто у меня выветрились к июню антитела, оказывается, так у многих.
Бродвей, оперу и прочие внутрипомещенческие радости Куомо пока что тоже держит на паузе (спортивные соревнования разрешены, но без зрителей - вот оно, вот оно, нон-спектакулярное искусство!). Лето, говорит он, тусуйтесь снаружи, пока есть возможность.
И правда - такого лета в Нью-Йорке еще не было. Машины еле-еле лавируют между скатертями-самобранками, уставившими парковочные места с каким-то кустурицынским свадебным размахом. Туристы из Нью-Джерси и Коннектикута (какое лето - такой и туризм) лежат плашмя на траве среди надгробий в свежеоткрывшемся Елизаветинском саду и вместе с воробьями жуют кукурузу на палочке из "Хабана кафе", уже перегородившего Елизаветинскую улицу всю нафиг новой деревянной террасой, которую бойкие бездокументные девчонки Моника и Наташа с идеальной памятью (они никогда не забывают, что я предпочитаю креветочные тако, уиии), счастливым образом пережившие корону, уже перекрасили в едко-желтый.
Плотник - самая уважаемая и денежная профессия лета-2020 в Нью-Йорке. Если ты умеешь строить летнюю террасу - к октябрю накопишь себе на собственный домик в апстейте.
Даже Чайнатаун уже похож на нормальный Чайнатаун - отмечаю я, когда вижу, как из большого рыбного гастронома, полного всяких копошащихся тварей с ножками (крабики, креветочки) выходит крошечная бесстрашная продавщица в переднике с гигантским тараканом в ладошке, относит его на проезжую часть, очень-очень аккуратно, с пиететом ставит на асфальт и вдруг яростно ебашит по нему ногой в плотном дырчатом "кроксе".
Мы с греческим другом Ю. встречаем таких тараканов по всему даунтауну - ближе к ночи они вылезают на асфальт погреться, что ли, расправить крылышки. Мы визжим и убегаем от них.
- Это водяные жуки, - утешающе говорит греческий друг Ю.
Среди самых милых мне нью-йоркских урбанистических зоо-эвфемизмов - этот вот водяной жук, которым горожане называют гигантских американских тараканов (это не европейский скромный рыжик, которого тут зовут "немецкий таракан", германская кукарача). Назови таракана водяным жуком - и как-то уже не так страшно жить.
- Мне очень жаль, - говорю я Ю. - Мне чудовищно жаль, но я должна тебя разочаровать, как уже разочаровала множество других людей. Эта штука - таракан. Водяной жук - это другой биологический вид, у него плотные загребущие ножки. Это американский таракан.
На дощатых пирсах Батарейного парка безмолвные пары тихо-тихо танцуют танго в лучах ванильного заката, на фоне Джерси скользят парусные яхты, греческий друг Ю. насыпает мне в стакан гору колотого льда из термоса.
- Вот когда я первый раз сюда приехала, 11 лет назад, - говорю я. - Могли ли мы представить, что будем спокойно сидеть и пить вино на пирсе прямо из стаканов!
Правда, Куомо сразу пояснил, что туристы из Флориды, обеды внутри ресторанов, а также музейные визиты в это все не входят. "На примере других штатов мы уже видим - люди внутри помещения это ВСЕГДА проблема" - сказал он. Люди внутри помещения чувствуют этот внутрипомещенческий адреналин - каждый третий посетитель бутика тревожно спрашивает у меня: а чо, правда можно снять маску и понюхать? Я киваю.
- Офигеть, - говорят посетители. - На этой улице больше никто не разрешает нюхать. Говорят - надо понюхать, так идите наружу и нюхайте, а внутри не надо тут. Вам не страшно?
Мне не страшно, потому что если уж я не померла в феврале-марте, когда приболевшие люди чихали и кашляли прямо в свечные колпачки, селедочной толпой набившись в магазин (в этот период я именовала свечные колпачки не иначе как чашками Петри: "Фуркан, почему ты снова не вымыл наши чашки Петри, сию секунду займись этим!"), то сейчас уже и нет смысла бояться. Тем более, что я, как теперь понимаю, все же вполне могла переболеть ранним штаммом в январе - просто у меня выветрились к июню антитела, оказывается, так у многих.
Бродвей, оперу и прочие внутрипомещенческие радости Куомо пока что тоже держит на паузе (спортивные соревнования разрешены, но без зрителей - вот оно, вот оно, нон-спектакулярное искусство!). Лето, говорит он, тусуйтесь снаружи, пока есть возможность.
И правда - такого лета в Нью-Йорке еще не было. Машины еле-еле лавируют между скатертями-самобранками, уставившими парковочные места с каким-то кустурицынским свадебным размахом. Туристы из Нью-Джерси и Коннектикута (какое лето - такой и туризм) лежат плашмя на траве среди надгробий в свежеоткрывшемся Елизаветинском саду и вместе с воробьями жуют кукурузу на палочке из "Хабана кафе", уже перегородившего Елизаветинскую улицу всю нафиг новой деревянной террасой, которую бойкие бездокументные девчонки Моника и Наташа с идеальной памятью (они никогда не забывают, что я предпочитаю креветочные тако, уиии), счастливым образом пережившие корону, уже перекрасили в едко-желтый.
Плотник - самая уважаемая и денежная профессия лета-2020 в Нью-Йорке. Если ты умеешь строить летнюю террасу - к октябрю накопишь себе на собственный домик в апстейте.
Даже Чайнатаун уже похож на нормальный Чайнатаун - отмечаю я, когда вижу, как из большого рыбного гастронома, полного всяких копошащихся тварей с ножками (крабики, креветочки) выходит крошечная бесстрашная продавщица в переднике с гигантским тараканом в ладошке, относит его на проезжую часть, очень-очень аккуратно, с пиететом ставит на асфальт и вдруг яростно ебашит по нему ногой в плотном дырчатом "кроксе".
Мы с греческим другом Ю. встречаем таких тараканов по всему даунтауну - ближе к ночи они вылезают на асфальт погреться, что ли, расправить крылышки. Мы визжим и убегаем от них.
- Это водяные жуки, - утешающе говорит греческий друг Ю.
Среди самых милых мне нью-йоркских урбанистических зоо-эвфемизмов - этот вот водяной жук, которым горожане называют гигантских американских тараканов (это не европейский скромный рыжик, которого тут зовут "немецкий таракан", германская кукарача). Назови таракана водяным жуком - и как-то уже не так страшно жить.
- Мне очень жаль, - говорю я Ю. - Мне чудовищно жаль, но я должна тебя разочаровать, как уже разочаровала множество других людей. Эта штука - таракан. Водяной жук - это другой биологический вид, у него плотные загребущие ножки. Это американский таракан.
На дощатых пирсах Батарейного парка безмолвные пары тихо-тихо танцуют танго в лучах ванильного заката, на фоне Джерси скользят парусные яхты, греческий друг Ю. насыпает мне в стакан гору колотого льда из термоса.
- Вот когда я первый раз сюда приехала, 11 лет назад, - говорю я. - Могли ли мы представить, что будем спокойно сидеть и пить вино на пирсе прямо из стаканов!
Греческий друг в те времена даже еще не был греческим и носил простую русскую фамилию Егорова; я же была простой минский турист, работающий редактором мужского глянцевого журнала.
Теперь мы все греческая многодетная мать и сияющее никто - а впереди этой вот цыганской самобранкой расстилается неизвестность, четвертая фаза, вторая волна, комета неокортекс и жара плюс 37. Выплывем, конечно.
Теперь мы все греческая многодетная мать и сияющее никто - а впереди этой вот цыганской самобранкой расстилается неизвестность, четвертая фаза, вторая волна, комета неокортекс и жара плюс 37. Выплывем, конечно.
Вообще, конечно, бизнес сейчас идет туго. Фуркана, если что, еще в апреле уволили (причины объяснить я здесь не могу или даже не имею права), и все лето он открыто насмехается надо мной - не работая вовсе, он получает где-то в четыре-раза больше денег посредством пособия по безработице чем получаю я, отрабатывая в тоскливом полупустом Сохо маленькие пятичасовые смены всего лишь пять дней в неделю.
- Попроси их тебя уволить! - советует он. - Сделай что-нибудь, чтобы тебя уволили! Устрой скандал, возмутись чем-нибудь! Вот как я сделал. И получай нормальные деньги.
- Мне неловко получать деньги, не работая, - объясняю я. - Да я вообще в порядке! Я и не то чтобы горела желанием работать здесь круглосуточно сто часов в неделю! Я книжку доделываю, если что.
- Бедная ты бедная, - жалеет меня Фуркан. - Высосала всю кровь, всю душу из тебя эта компания. Измордовала, измочалила. Никакой жизни тебе нет, никакой радости в тебе не осталось, выглядишь ужасно, вся прыщами пошла.
- Это из-за маски! И потом, ты тоже в прыщах!
- Не могу поверить, что же они с тобой сделали, посмотри на себя, - качает Фуркан головой. - Эксплуатируют людей и уничтожают в них живую душу. Они тебя уничтожили, они просто разрушили твою жизнь.
- Фуркан, - говорю я. - Если ты думаешь, что моя жизнь или жизнь человека в принципе - это что-то такое, что можно разрушить маленькими пятичасовыми сменами в свечном бутике - у меня для тебя плохие новости. Есть и другая жизнь, неразрушимая сияющая сущность, живущая в каждом из нас.
- Да, ты права, - вдруг говорит Фуркан. - Это я что-то загнался.
Ну наконец-то.
- Попроси их тебя уволить! - советует он. - Сделай что-нибудь, чтобы тебя уволили! Устрой скандал, возмутись чем-нибудь! Вот как я сделал. И получай нормальные деньги.
- Мне неловко получать деньги, не работая, - объясняю я. - Да я вообще в порядке! Я и не то чтобы горела желанием работать здесь круглосуточно сто часов в неделю! Я книжку доделываю, если что.
- Бедная ты бедная, - жалеет меня Фуркан. - Высосала всю кровь, всю душу из тебя эта компания. Измордовала, измочалила. Никакой жизни тебе нет, никакой радости в тебе не осталось, выглядишь ужасно, вся прыщами пошла.
- Это из-за маски! И потом, ты тоже в прыщах!
- Не могу поверить, что же они с тобой сделали, посмотри на себя, - качает Фуркан головой. - Эксплуатируют людей и уничтожают в них живую душу. Они тебя уничтожили, они просто разрушили твою жизнь.
- Фуркан, - говорю я. - Если ты думаешь, что моя жизнь или жизнь человека в принципе - это что-то такое, что можно разрушить маленькими пятичасовыми сменами в свечном бутике - у меня для тебя плохие новости. Есть и другая жизнь, неразрушимая сияющая сущность, живущая в каждом из нас.
- Да, ты права, - вдруг говорит Фуркан. - Это я что-то загнался.
Ну наконец-то.
Менеджер продаж всея Америки Изабель требует, чтобы я держала двери в бутик открытыми, несмотря на работающий кондиционер и убийственную жару, которая по Цельсию намного выше, чем возраст менеджера продаж всея Америки.
- Но мухи! - кричу я. - Тут у входа у нас - липки, липоньки цветут! Мушищи вьются гигантские! Они потом залетают в бутик и снулые кружат вокруг покупателей. Еще они садятся на фарфоровый объект "Яйцо Людовика Четырнадцатого" и оставляют на нем мушиные точки.
- У тебя уйма времени, - отвечает Изабель. - Ты можешь позволить себе полировать яйца Людовика Четырнадцатого! Пусть в бутик влетают хоть черти лысые, но он будет открыт, потому что так есть шанс, что в него влетит и покупатель.
Вчера в бутик влетела Чорная Американская Оса. Я ее сразу нагуглила - огромная, глянцевая, неприятная, она сулила чрезвычайно болезненный укус, "но не такой мучительный, как у тарантула". Меня это не успокоило. Чорная оса, в отличие от мух, снабженных неким радаром резвости (шугани муху - и она улетит), не улетала, когда я махала на нее тряпкой, бумажкой и шваброй, а угрюмо гудела и преследовала меня, пока я не пряталась в подсобке, наблюдая через щель, как оса грузно бьется животом в зеркальную дверь.
Как от нее избавиться? Всякий раз, когда я пыталась шугануть осу, та принималась мерзко гудеть и атаковать: я снова убегала в подсобку.
Так прошли два часа. Я посчитала - каждый раз, когда я шугала осу, я зарабатывала приблизительно десятку без вычета налогов. Не этим, ох не этим я намеревалась зарабатывать на жизнь, поступая здесь в элитный либеральный колледж высших искусств!
Прочитав, что чорные осы не любят мяту, я побрызгала рабочее место комнатными духами "Марокканская мята". Оса, действительно, погудела вдоль мятных стен и недовольно опустилась на пол. Я быстро схватила буклет с гайдлайнами бренда, предназначенными для новых работников customer service и швырнула поверх осы, после чего, визжа от ужаса, попрыгала сверху.
Когда я приподняла буклет, из-под него выползла чорная оса - злобная и немного помятая, она начала перебирать руками крылья и готовиться к атаке. Завизжав еще раз, я схватила второй буклет с гайдлайнами бренда и швырнула поверх осы, и снова начала прыгать поверх.
Оса снова выползла из-под гайдлайнов - черная и бронебойная, как дирижабль. Это было похоже на зомби-хоррор. Я никогда не видела таких крепких, несокрушимых насекомых - даже в арт-резиденции в Вирджинии, когда в моей студии завелась самка волчьего паука с паучаточками на спинке.
Я огляделась. Буклеты с гайдлайнами закончились, осталась папка с инвойсами. Я швырнула ее поверх осы, и уже с некоторым фатализмом наблюдала, как оса, отодвигая инвойсы спиной, выпрастывается из-под кучи бумаг и оглядывается.
- А ты можешь мне сейчас объяснить, чем ты занимаешься последние десять минут? - кричит кто-то издалека.
Это Фуркан. Он стоит около входа в бутик и с интересом наблюдает за происходящим.
- Ты топчешь гайдлайны бренда! - кричит он. - Я знал! Я знал, что тебя эти люди тоже до такого доведут! Молодец!
- ФУРКАН! - ору я. - СРОЧНО ЗАЙДИ СЮДА И УБЕЙ МНЕ ЭТУ СРАНУЮ ОСУ!
- Я не нанимался убивать тебе ос, - говорит Фуркан, заходя в бутик. - Я тебе не муж, не бойфренд, я тебе никто, я вообще уже не работаю в этой компании, они ужасно обходятся с людьми, я не могу и не хочу им помогать, я здесь вообще не должен быть, фу, ноги моей тут нет и не будет!
- ВОТ ТУТ ОНА ТУТ ОНА СЕЙЧАС ПОЛЕТИТ И УКУСИТ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ АААА!
Фуркан кладет поверх осы истоптанные гайдлайны и бьет по ним ногой в тяжелом "Мартенсе".
- Как это все мерзко, - говорит он. - Я ничего не должен делать для тебя, ты не должна меня о таком просить, я сейчас уйду отсюда и никогда не вернусь.
- СПАСИБО! - кричу я. - ЭТО НЕВЕРОЯТНО! ТЫ ПОЯВИЛСЯ ТУТ РОВНО В ТУ СЕКУНДУ КОГДА МНЕ БЫЛА НУЖНА ПОМОЩЬ! ТЫ МЕНЯ СПАС!
Пытаюсь его обнять.
Фуркан отстраняется.
- Господи, как это мерзко все, как меня достало все: эта компания, эти осы, эта жара, этот коронавирус, эти бесконечные поиски комнаты или квартиры, все это ужасно и омерзительно.
- Но мухи! - кричу я. - Тут у входа у нас - липки, липоньки цветут! Мушищи вьются гигантские! Они потом залетают в бутик и снулые кружат вокруг покупателей. Еще они садятся на фарфоровый объект "Яйцо Людовика Четырнадцатого" и оставляют на нем мушиные точки.
- У тебя уйма времени, - отвечает Изабель. - Ты можешь позволить себе полировать яйца Людовика Четырнадцатого! Пусть в бутик влетают хоть черти лысые, но он будет открыт, потому что так есть шанс, что в него влетит и покупатель.
Вчера в бутик влетела Чорная Американская Оса. Я ее сразу нагуглила - огромная, глянцевая, неприятная, она сулила чрезвычайно болезненный укус, "но не такой мучительный, как у тарантула". Меня это не успокоило. Чорная оса, в отличие от мух, снабженных неким радаром резвости (шугани муху - и она улетит), не улетала, когда я махала на нее тряпкой, бумажкой и шваброй, а угрюмо гудела и преследовала меня, пока я не пряталась в подсобке, наблюдая через щель, как оса грузно бьется животом в зеркальную дверь.
Как от нее избавиться? Всякий раз, когда я пыталась шугануть осу, та принималась мерзко гудеть и атаковать: я снова убегала в подсобку.
Так прошли два часа. Я посчитала - каждый раз, когда я шугала осу, я зарабатывала приблизительно десятку без вычета налогов. Не этим, ох не этим я намеревалась зарабатывать на жизнь, поступая здесь в элитный либеральный колледж высших искусств!
Прочитав, что чорные осы не любят мяту, я побрызгала рабочее место комнатными духами "Марокканская мята". Оса, действительно, погудела вдоль мятных стен и недовольно опустилась на пол. Я быстро схватила буклет с гайдлайнами бренда, предназначенными для новых работников customer service и швырнула поверх осы, после чего, визжа от ужаса, попрыгала сверху.
Когда я приподняла буклет, из-под него выползла чорная оса - злобная и немного помятая, она начала перебирать руками крылья и готовиться к атаке. Завизжав еще раз, я схватила второй буклет с гайдлайнами бренда и швырнула поверх осы, и снова начала прыгать поверх.
Оса снова выползла из-под гайдлайнов - черная и бронебойная, как дирижабль. Это было похоже на зомби-хоррор. Я никогда не видела таких крепких, несокрушимых насекомых - даже в арт-резиденции в Вирджинии, когда в моей студии завелась самка волчьего паука с паучаточками на спинке.
Я огляделась. Буклеты с гайдлайнами закончились, осталась папка с инвойсами. Я швырнула ее поверх осы, и уже с некоторым фатализмом наблюдала, как оса, отодвигая инвойсы спиной, выпрастывается из-под кучи бумаг и оглядывается.
- А ты можешь мне сейчас объяснить, чем ты занимаешься последние десять минут? - кричит кто-то издалека.
Это Фуркан. Он стоит около входа в бутик и с интересом наблюдает за происходящим.
- Ты топчешь гайдлайны бренда! - кричит он. - Я знал! Я знал, что тебя эти люди тоже до такого доведут! Молодец!
- ФУРКАН! - ору я. - СРОЧНО ЗАЙДИ СЮДА И УБЕЙ МНЕ ЭТУ СРАНУЮ ОСУ!
- Я не нанимался убивать тебе ос, - говорит Фуркан, заходя в бутик. - Я тебе не муж, не бойфренд, я тебе никто, я вообще уже не работаю в этой компании, они ужасно обходятся с людьми, я не могу и не хочу им помогать, я здесь вообще не должен быть, фу, ноги моей тут нет и не будет!
- ВОТ ТУТ ОНА ТУТ ОНА СЕЙЧАС ПОЛЕТИТ И УКУСИТ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ АААА!
Фуркан кладет поверх осы истоптанные гайдлайны и бьет по ним ногой в тяжелом "Мартенсе".
- Как это все мерзко, - говорит он. - Я ничего не должен делать для тебя, ты не должна меня о таком просить, я сейчас уйду отсюда и никогда не вернусь.
- СПАСИБО! - кричу я. - ЭТО НЕВЕРОЯТНО! ТЫ ПОЯВИЛСЯ ТУТ РОВНО В ТУ СЕКУНДУ КОГДА МНЕ БЫЛА НУЖНА ПОМОЩЬ! ТЫ МЕНЯ СПАС!
Пытаюсь его обнять.
Фуркан отстраняется.
- Господи, как это мерзко все, как меня достало все: эта компания, эти осы, эта жара, этот коронавирус, эти бесконечные поиски комнаты или квартиры, все это ужасно и омерзительно.
Я лучше пойду отсюда, все это место навевает на меня уныние и тоску, я не могу тут быть.
Я:
- Но я тебе благодарна, я просто...
Фуркан:
- Не надо. Не стоит. Бедная ты бедная. Разрушена жизнь твоя, разрушена навсегда.
Уходит.
Я беру гайдлайны, смотрю на оборот. Раздавленная чорная оса, как тест Роршаха, выглядит как карта штата Нью-Йорк с кровавыми пальчиковыми озерами наверху. Я выбрасываю гайдлайны в мусорное ведро.
Я:
- Но я тебе благодарна, я просто...
Фуркан:
- Не надо. Не стоит. Бедная ты бедная. Разрушена жизнь твоя, разрушена навсегда.
Уходит.
Я беру гайдлайны, смотрю на оборот. Раздавленная чорная оса, как тест Роршаха, выглядит как карта штата Нью-Йорк с кровавыми пальчиковыми озерами наверху. Я выбрасываю гайдлайны в мусорное ведро.
Друзья! Простите, что ничего не пишу сейчас. Это временно. Все мои свечи апокалипсиса сейчас горят за Беларусь!
Cлушаем по этому поводу белорусский постпанк и желаем нам удачи. И никогда не умереть, и никогда не умереть.
https://youtu.be/HR5zpFs7YpY
Cлушаем по этому поводу белорусский постпанк и желаем нам удачи. И никогда не умереть, и никогда не умереть.
https://youtu.be/HR5zpFs7YpY
Лето почти закончилось, а продажи у нас толком не начались. Новая менеджер продаж всея Америки написала мне об этом письмо, которым я открою учебник по токсичности, если когда-нибудь решу его написать:
"Таня, у нас очень низкие продажи. И мне кажется, что дело не в Ковиде, а в тебе. Ты же писатель, ты должна рассказывать людям удивительные истории, чтобы они покупали больше свечей!".
Я бы с радостью рассказывала людям удивительные истории, но где взять людей этим летом в Сохо, вот вопрос.
- Ну у вас и райончик! - закатывает глаза русскоязычная девочка, работающая в рекламном агентстве в Аппер-Ист-Сайде, боссы послали ее к нам за ящичком разноцветных свечей, - А почему вы открыли свой магазин в таком небезопасном районе? Тут же бомжи кругом, ужас! И все черные! Я пока дошла до вас от метро - думала, умру! Или убьют! Тут же бандиты какие-то! Как вы тут работаете вообще? Тут у вас как в кино про 70-е!
Сохо - это последнее прибежище High Luxury. Оглядываюсь: действительно, на нашей улице последнее время много бездомных. Я к этому уже привыкла - на параллельной улице Бауэри, где в 60-х жил Уилльям Берроуз, находится ночлежка для бездомных, и поскольку ковид, они тусуются на районе, у них даже есть парикмахерская на островке безопасности около Whole Foods: бездомный парикмахер под грохот мчащих в разные стороны грузовиков профессионально приводит других бездомных в порядок. Жаркий летний ветерок гоняет по тротуару выгоревшие волосы. Бездомные меня не пугают, и каждое утро я, укутав ладони в пластиковые пакеты, осторожно складываю недопитые ими уорхоловские жестянки с томатным и грибным супами Кэмпбелл в бледные мусорные мешки.
Как я тут работаю вообще? Да отлично. Живой жаркий Сохо в сто раз лучше Аппер-Иста, а перестрелки на улицах Нолиты были нормой еще во времена юности бабушек Мартина Скорсезе, чьи призраки тихо звонят в мой дверной колокольчик.
Удивительные истории тоже случаются - они, как правило, начинаются с вопроса:
- Ой, а вы откуда?
- Из маленькой восточноевропейской страны, которую вы вряд ли зна... - привычно завожу я, но осекаюсь: - А хотя нет, уже знаете. Беларусь!
(да, настало время удивительных историй)
Иногда ко мне заходит уволенный Фуркан и причитает:
- Она избавилась от всей старой команды! Вначале она уволила меня! Потом она уволила Жюли! Ты - следующая! Ой горе-горе, ты точно будешь следующая! Горе тебе беда! Страдание тебе катастрофа!
- Я и так знаю, что я следующая, - флегматично отвечаю я. - Это мой личный мягкий апокалипсис. Это нормально.
Дом, в котором находится наш бутик, понемногу разрушается: с потолка капает вода, по стене ползет зеленое пятно. Домовладельцы изгнали всех жильцов (кто знает, может быть, именно эти жильцы ночуют на матрасиках вдоль улицы) и устроили капремонт. Пока перекладывали кафель, порвали проводку. Чинили трубы - рухнул интернет. Порвали телефон - исчез контакт. Без телефона и интернета я не могу проводить трансакции по банковским карточкам и торгую золотыми подснежниками, тьфу, подсвечниками, за кэш, когда толпа боевых хип-хопперов вламывается в бутик, чтобы купить бутафорию и параферналию для нового клипа - теперь его можно снимать прямо здесь, тут живой Нью-Йорк как он есть, как в 70-е.
Хип-хопперы отсчитывают, мусоля пальцы, семьсот долларов и оставляют их на стойке: сдачи не надо. Я сгребаю деньги в сейф, потом снова выхожу на улицу сгребать жестянки из под супа Кэмпбелл и коробки из-под пиццы "Жопа Кардашьянов порекомендовала это в Инстаграме", которые туристы теперь из Джерси упрямо подкладывают мне под дверь.
Когда является вызванный мной жизнерадостный сенегальский кабельщик, похожий на ангела, весь лучезарный и светящийся, он мигом обнаруживает проблему:
- Капремонт! Да конечно! Порвали все кабели вам, сволочи! Ну ничего! Я вылезу на крышу и все починю!
Сенегальский кабельщик оставляет у меня на бэкстейдже какой-то мерцающий неоном диско-барометр величиной с бочонок и пару катушек кабеля, и уходит вверх в солнечное сияние, скрипя всем домом.
Спустя час магическим образом начинает работать интернет, телефон и банковская машинка.
"Таня, у нас очень низкие продажи. И мне кажется, что дело не в Ковиде, а в тебе. Ты же писатель, ты должна рассказывать людям удивительные истории, чтобы они покупали больше свечей!".
Я бы с радостью рассказывала людям удивительные истории, но где взять людей этим летом в Сохо, вот вопрос.
- Ну у вас и райончик! - закатывает глаза русскоязычная девочка, работающая в рекламном агентстве в Аппер-Ист-Сайде, боссы послали ее к нам за ящичком разноцветных свечей, - А почему вы открыли свой магазин в таком небезопасном районе? Тут же бомжи кругом, ужас! И все черные! Я пока дошла до вас от метро - думала, умру! Или убьют! Тут же бандиты какие-то! Как вы тут работаете вообще? Тут у вас как в кино про 70-е!
Сохо - это последнее прибежище High Luxury. Оглядываюсь: действительно, на нашей улице последнее время много бездомных. Я к этому уже привыкла - на параллельной улице Бауэри, где в 60-х жил Уилльям Берроуз, находится ночлежка для бездомных, и поскольку ковид, они тусуются на районе, у них даже есть парикмахерская на островке безопасности около Whole Foods: бездомный парикмахер под грохот мчащих в разные стороны грузовиков профессионально приводит других бездомных в порядок. Жаркий летний ветерок гоняет по тротуару выгоревшие волосы. Бездомные меня не пугают, и каждое утро я, укутав ладони в пластиковые пакеты, осторожно складываю недопитые ими уорхоловские жестянки с томатным и грибным супами Кэмпбелл в бледные мусорные мешки.
Как я тут работаю вообще? Да отлично. Живой жаркий Сохо в сто раз лучше Аппер-Иста, а перестрелки на улицах Нолиты были нормой еще во времена юности бабушек Мартина Скорсезе, чьи призраки тихо звонят в мой дверной колокольчик.
Удивительные истории тоже случаются - они, как правило, начинаются с вопроса:
- Ой, а вы откуда?
- Из маленькой восточноевропейской страны, которую вы вряд ли зна... - привычно завожу я, но осекаюсь: - А хотя нет, уже знаете. Беларусь!
(да, настало время удивительных историй)
Иногда ко мне заходит уволенный Фуркан и причитает:
- Она избавилась от всей старой команды! Вначале она уволила меня! Потом она уволила Жюли! Ты - следующая! Ой горе-горе, ты точно будешь следующая! Горе тебе беда! Страдание тебе катастрофа!
- Я и так знаю, что я следующая, - флегматично отвечаю я. - Это мой личный мягкий апокалипсис. Это нормально.
Дом, в котором находится наш бутик, понемногу разрушается: с потолка капает вода, по стене ползет зеленое пятно. Домовладельцы изгнали всех жильцов (кто знает, может быть, именно эти жильцы ночуют на матрасиках вдоль улицы) и устроили капремонт. Пока перекладывали кафель, порвали проводку. Чинили трубы - рухнул интернет. Порвали телефон - исчез контакт. Без телефона и интернета я не могу проводить трансакции по банковским карточкам и торгую золотыми подснежниками, тьфу, подсвечниками, за кэш, когда толпа боевых хип-хопперов вламывается в бутик, чтобы купить бутафорию и параферналию для нового клипа - теперь его можно снимать прямо здесь, тут живой Нью-Йорк как он есть, как в 70-е.
Хип-хопперы отсчитывают, мусоля пальцы, семьсот долларов и оставляют их на стойке: сдачи не надо. Я сгребаю деньги в сейф, потом снова выхожу на улицу сгребать жестянки из под супа Кэмпбелл и коробки из-под пиццы "Жопа Кардашьянов порекомендовала это в Инстаграме", которые туристы теперь из Джерси упрямо подкладывают мне под дверь.
Когда является вызванный мной жизнерадостный сенегальский кабельщик, похожий на ангела, весь лучезарный и светящийся, он мигом обнаруживает проблему:
- Капремонт! Да конечно! Порвали все кабели вам, сволочи! Ну ничего! Я вылезу на крышу и все починю!
Сенегальский кабельщик оставляет у меня на бэкстейдже какой-то мерцающий неоном диско-барометр величиной с бочонок и пару катушек кабеля, и уходит вверх в солнечное сияние, скрипя всем домом.
Спустя час магическим образом начинает работать интернет, телефон и банковская машинка.
Еще спустя час я понимаю, что сенегальский кабельщик все еще на крыше - а ведь все уже в порядке.
Еще спустя час, уже закрыв магазин (теперь мы закрываемся в 5), я решаю забрать сенегальского кабельщика с крыши. Я поднимаюсь по шатким деревянным лестницам дома, где жила бабушка Мартина Скорсезе. Лестницы уходят вбок, некоторые ступени продавливаются под ногами, как мягкий болотистый мох. Сквозь разбитые двери квартир видны какие-то хлопья бледной пакли, свисающие с потолка, и фрагменты неба. От дома почти ничего не осталось - это просто хлипкий каркас. Выше, выше.
Я выхожу на крышу. Это первый раз в моей жизни, когда я совершенно одна, находясь в пустом доме без жильцов, выхожу на крышу дома в Сохо. Меня ослепляет закатное солнце - белая бесконечная крыша оказывается единой для всего квартала - сияющий алюминий бьет прямо в лицо.
Сенегальского кабельщика нигде нет.
- Починил все и улетел, - понимаю я и спускаюсь вниз.
Через два дня мне позвонят его начальники и спросят, не забыл ли кто-то у меня на работе моток кабеля и измерительный прибор (и пару крыльев, о да).
Еще спустя час, уже закрыв магазин (теперь мы закрываемся в 5), я решаю забрать сенегальского кабельщика с крыши. Я поднимаюсь по шатким деревянным лестницам дома, где жила бабушка Мартина Скорсезе. Лестницы уходят вбок, некоторые ступени продавливаются под ногами, как мягкий болотистый мох. Сквозь разбитые двери квартир видны какие-то хлопья бледной пакли, свисающие с потолка, и фрагменты неба. От дома почти ничего не осталось - это просто хлипкий каркас. Выше, выше.
Я выхожу на крышу. Это первый раз в моей жизни, когда я совершенно одна, находясь в пустом доме без жильцов, выхожу на крышу дома в Сохо. Меня ослепляет закатное солнце - белая бесконечная крыша оказывается единой для всего квартала - сияющий алюминий бьет прямо в лицо.
Сенегальского кабельщика нигде нет.
- Починил все и улетел, - понимаю я и спускаюсь вниз.
Через два дня мне позвонят его начальники и спросят, не забыл ли кто-то у меня на работе моток кабеля и измерительный прибор (и пару крыльев, о да).
#какиеизнихдлиннее
Телефонный звонок:
- Здравствуйте! Вы открыты?
- Да, открыты, до пяти часов, мы работаем по пост-ковидному расписанию, и не можем быть открытыми дольше, чем...
- Стоп. Меня это не волнует. Я хочу знать: черные свечи у вас есть только короткие, или длинные тоже?
Я, в ужасе:
- Простите, у нас нет черных свечей ни коротких, ни длинных.
- ВЫ ШУТИТЕ? Как это - нет черных свечей? Ни длинных, ни коротких? Вы что, серьезно? Вы дурите меня, что ли?
Я:
- Простите, пожалуйста. Согласно требованию Парижского офиса, мы перестаем продавать в бутике свечи Мадлен и Рояль, соответственно, короткие и длинные. Их больше не будет.
Пожилая леди:
- Вы с ума, что ли, сошли? По какой причине вы решили перестать их продавать?!
Я:
- Это сложная причина, связанная с особенностями пост-Ковидной логистики, ценообразования и вопросов производства.
(на деле Изабель решила перестать их продавать по нижеследующим причинам:
- покупатели звонят и часами расспрашивают про цвета, которые у нас есть
- покупатели звонят и просят прислать им фотографии всех цветов, которые у нас есть, а потом выбирают
- покупатели приходят и полчаса выбирают себе коробку из шести разных цветов, а потом еще полчаса меняют цвета, потому что коробка недостаточно их радует
- одна коробка стоит 24 доллара, и с точки зрения соотношения факторов "время, потраченное на помощь покупателю совершить покупку - прибыль, полученная компанией" эти свечи коммерческий провал. Во всяком случае, они точно провал там, где компания может позволить только одного человека в качестве продавца, менеджера, представителя customer service и упаковщика посылок)
Пожилая леди:
- Вы там охуели все в своей Франции, вот что я вам скажу.
Я:
- Простите нас. Мне самой неловко. Я тоже любила эти свечи.
(еще бы: чертовы мадлен и рояль предоставляли мне огромное количество шикарного материала для блога)
Пожилая леди:
- Ну что у вас есть хотя бы, ну, ладно, я понимаю, что с черными вы поступили чудовищно, но хотя бы потемнее что-то у вас есть? Не знаю, синие у вас темные? Сойдут за черные?
Я:
- Мне очень жаль, но синий у нас светленький, такой, немного васильковый, небесный...
Пожилая леди (перебивает):
- Стоп. Зеленый у вас темный?
Я:
- Да! Это хаки-зеленый, но он такой немножко тусклый, как чернозем, оливкового оттенка...
Пожилая леди:
- Замолчите. Я вижу, вы ни в чем не разбираетесь и не можете ничего по телефону объяснить. Я приду в ваш бутик лично и сама увижу, какие цвета у вас есть.
Кажется, кто-то сейчас начнет панически красить оливковые свечи в черный цвет.
Телефонный звонок:
- Здравствуйте! Вы открыты?
- Да, открыты, до пяти часов, мы работаем по пост-ковидному расписанию, и не можем быть открытыми дольше, чем...
- Стоп. Меня это не волнует. Я хочу знать: черные свечи у вас есть только короткие, или длинные тоже?
Я, в ужасе:
- Простите, у нас нет черных свечей ни коротких, ни длинных.
- ВЫ ШУТИТЕ? Как это - нет черных свечей? Ни длинных, ни коротких? Вы что, серьезно? Вы дурите меня, что ли?
Я:
- Простите, пожалуйста. Согласно требованию Парижского офиса, мы перестаем продавать в бутике свечи Мадлен и Рояль, соответственно, короткие и длинные. Их больше не будет.
Пожилая леди:
- Вы с ума, что ли, сошли? По какой причине вы решили перестать их продавать?!
Я:
- Это сложная причина, связанная с особенностями пост-Ковидной логистики, ценообразования и вопросов производства.
(на деле Изабель решила перестать их продавать по нижеследующим причинам:
- покупатели звонят и часами расспрашивают про цвета, которые у нас есть
- покупатели звонят и просят прислать им фотографии всех цветов, которые у нас есть, а потом выбирают
- покупатели приходят и полчаса выбирают себе коробку из шести разных цветов, а потом еще полчаса меняют цвета, потому что коробка недостаточно их радует
- одна коробка стоит 24 доллара, и с точки зрения соотношения факторов "время, потраченное на помощь покупателю совершить покупку - прибыль, полученная компанией" эти свечи коммерческий провал. Во всяком случае, они точно провал там, где компания может позволить только одного человека в качестве продавца, менеджера, представителя customer service и упаковщика посылок)
Пожилая леди:
- Вы там охуели все в своей Франции, вот что я вам скажу.
Я:
- Простите нас. Мне самой неловко. Я тоже любила эти свечи.
(еще бы: чертовы мадлен и рояль предоставляли мне огромное количество шикарного материала для блога)
Пожилая леди:
- Ну что у вас есть хотя бы, ну, ладно, я понимаю, что с черными вы поступили чудовищно, но хотя бы потемнее что-то у вас есть? Не знаю, синие у вас темные? Сойдут за черные?
Я:
- Мне очень жаль, но синий у нас светленький, такой, немного васильковый, небесный...
Пожилая леди (перебивает):
- Стоп. Зеленый у вас темный?
Я:
- Да! Это хаки-зеленый, но он такой немножко тусклый, как чернозем, оливкового оттенка...
Пожилая леди:
- Замолчите. Я вижу, вы ни в чем не разбираетесь и не можете ничего по телефону объяснить. Я приду в ваш бутик лично и сама увижу, какие цвета у вас есть.
Кажется, кто-то сейчас начнет панически красить оливковые свечи в черный цвет.
#какиеизнихдлиннее
Заходит брюнетка с гигантскими кроваво-алыми ногтями, даже, скорей, когтями, выкрашенными ровным-ровным, нестерпимо сияющим лаком. Брюнетке под 50, она болезненно похожа на школьную учительницу. При ней тихая девушка с ногтями поменьше, вероятно, ученица.
Учительница: (ученице)
- Вот тут у них свечи Мадлен, которые я так люблю. Так, ну и где же у них эти свечи Мадлен! Очень люблю их свечи Мадлен! Не могу их найти.
Я:
- Это вы звонили! Добрый день!
Учительница:
- Да, это я звонила, естественно. Я обычно покупаю черные свечи Мадлен. Где они у вас тут, я что-то не вижу.
Я:
- Простите, пожалуйста, как я уже сказала по телефону, у нас их нет. У нас ограниченное количество цветов, потому что мы перестаем продавать их в США.
Учительница (подходит к свечному бару, в шоке рассматривает пустоты и зияния):
- Возмутительно! У вас тут ограниченное количество цветов. Вы чем вообще думали? Почему черного нет?
Я:
- Он был, но распродался первым. Мы больше не получаем их из Франции, поэтому вот и осталось буквально пару цветов.
Учительница (властно):
- Ну вот хотя бы синий. Покажите синий! Я полагаю, это темно-синий?
(пытается достать огромными ногтями синюю свечу, у нее ничего не получается. я помогаю ей, путаюсь в ногтях, теряюсь)
Учительница:
- Он недостаточно темный, ну вот что вы мне зубы заговариваете.
Я:
- Извините, ну вот так вот вышло.
Учительница:
- Я могу купить две, правильно?
Я:
- Нет, к сожалению, мы их продаем коробочками по шесть, коробочка стоит 24 доллара.
Учительница (сквозь зубы):
- Ясно.
Выходя, ученице:
- Понимаешь, дорогая, я просто не могу себе позволить потратить свои собственные 40 баксов на СВЕЧИ, КОТОРЫЕ Я НЕ ЛЮБЛЮ.
Заходит брюнетка с гигантскими кроваво-алыми ногтями, даже, скорей, когтями, выкрашенными ровным-ровным, нестерпимо сияющим лаком. Брюнетке под 50, она болезненно похожа на школьную учительницу. При ней тихая девушка с ногтями поменьше, вероятно, ученица.
Учительница: (ученице)
- Вот тут у них свечи Мадлен, которые я так люблю. Так, ну и где же у них эти свечи Мадлен! Очень люблю их свечи Мадлен! Не могу их найти.
Я:
- Это вы звонили! Добрый день!
Учительница:
- Да, это я звонила, естественно. Я обычно покупаю черные свечи Мадлен. Где они у вас тут, я что-то не вижу.
Я:
- Простите, пожалуйста, как я уже сказала по телефону, у нас их нет. У нас ограниченное количество цветов, потому что мы перестаем продавать их в США.
Учительница (подходит к свечному бару, в шоке рассматривает пустоты и зияния):
- Возмутительно! У вас тут ограниченное количество цветов. Вы чем вообще думали? Почему черного нет?
Я:
- Он был, но распродался первым. Мы больше не получаем их из Франции, поэтому вот и осталось буквально пару цветов.
Учительница (властно):
- Ну вот хотя бы синий. Покажите синий! Я полагаю, это темно-синий?
(пытается достать огромными ногтями синюю свечу, у нее ничего не получается. я помогаю ей, путаюсь в ногтях, теряюсь)
Учительница:
- Он недостаточно темный, ну вот что вы мне зубы заговариваете.
Я:
- Извините, ну вот так вот вышло.
Учительница:
- Я могу купить две, правильно?
Я:
- Нет, к сожалению, мы их продаем коробочками по шесть, коробочка стоит 24 доллара.
Учительница (сквозь зубы):
- Ясно.
Выходя, ученице:
- Понимаешь, дорогая, я просто не могу себе позволить потратить свои собственные 40 баксов на СВЕЧИ, КОТОРЫЕ Я НЕ ЛЮБЛЮ.
Заходит заплаканная девушка.
- Здравствуйте. У меня был просто ужасный день на работе. И мне срочно нужна свеча, чтобы себя немного приободрить.
Я (сочувственно)
- Ох. Как я вас понимаю. Знаете, если бы всякий раз, когда у меня был ужасный день на работе, я решала, что мне срочно нужна свеча, этот магазин был бы пустой.
Девушка:
(перестает плакать)
- Здравствуйте. У меня был просто ужасный день на работе. И мне срочно нужна свеча, чтобы себя немного приободрить.
Я (сочувственно)
- Ох. Как я вас понимаю. Знаете, если бы всякий раз, когда у меня был ужасный день на работе, я решала, что мне срочно нужна свеча, этот магазин был бы пустой.
Девушка:
(перестает плакать)
Тяжелые времена. Возможно, грядет новый локдаун. Впрочем, народ на это не пойдет - когда попробовали устроить мягкий локдаун в хасидских районах в разгар теплого пальмового Суккота с гостеприимными сарайчиками, нарядные хасиды внезапно вышли буйно протестовать в ночи, подожгли мусорку и начали кричать Jewish Lives Matter! (я не шучу).
Часы работы бутика по-прежнему ничтожные, с 12 до 5 дня. Поменять их в Гугле невозможно, потому что в Гугле нет живых людей и я не могу пробиться через робота. Менеджер продаж всея Америки Изабеллочка наотрез, чуть ли ни под страхом увольнения, запрещает мне вешать на дверь табличку о том, что мы открыты с 12 до 5. Причина этого мне неясна, возможно, она просто хочет, чтобы я почаще сталкивалась с бодрящими телефонными звонками:
- Здравствуйте! Я вчера пришла в бутик, а он был закрыт!
- Мы открыты до 5, простите.
- Тогда надо было повесить на дверь табличку! Я бы не ехала зря!
- Но даже если бы я ее повесила, вы бы все равно приехали, просто увидели бы табличку.
- ...
Я борюсь за табличку так, как будто сражаюсь за свою жизнь и достоинство. Но увы, мне запрещают вешать табличку. Порой я гадко вешаю ее тайком, после чего прибывает менеджер всея Америки и горделиво срывает табличку с криком:
- Ты почему-то не понимаешь слова НЕТ, Таня! Я же сказала тебе: НЕТ, НЕТ И НЕТ!
Табличка мне нужна еще и для того, чтобы как-то справляться с обезумевшими людьми. Видимо, вследствие ковида и всего прочего веселого 2020-го у простого жителя Нью-Йорка, а также гостей из ближайших штатов, что-то случилось с восприятием и они отчаянно верят табличкам, как шумеры. Собственным глазам они не верят вообще - думаю, это какая-то реакция отрицания объективной реальности. Еще бы. Я тоже хочу сделать вид, что 2020-го не было и нет.
Чтобы эти люди не ломились в двери, после закрытия в 5.00 я выключаю свет, запираю дверь, прячусь в уголок и, сидя на полу, в кромешной тьме при свете ноутбука заканчиваю свои отчетные таблицы в excel, чтобы прислать их в Париж.
В дверь периодически кто-то грохочет, как при стихийном бедствии. С разбегу бьется в нее плечом. Стучит. Звонит в звонок. Это похоже на осаду зомби. Однажды я даже расплакалась, когда это происходило - мне показалось, что это все никогда не закончится и зомби будут постоянно биться в дверь темного закрытого бутика, и так и пройдет вся моя жизнь.
Недавно я не выдержала, восстала из тьмы, подошла к двери и отперла ее, просто чтобы увидеть этих людей и поговорить с ними.
Снаружи стояли милые азиатские ребята с пышными пакетами из Кальцедонии и Ле Лабо.
- Вы открыты? - радостно спросили они.
Я задумалась и поняла, что это Мой Шанс Понять Их Всех:
- Смотрите. Дверь заперта на замок - так? Внутри полная темнота, свет не горит. Магазин темный, не открывается. Почему вы решили, что мы открыты?
- Мы увидели, что вы внутри...
- Нет, к сожалению, это ничего не значит. Магазин закрыт, мы работаем до пяти.
Ребята тычут пальцами в золоченую надпись на двери:
- А тут написано "до семи".
- Простите, у нас ковидное расписание.
- Но можно было бы повесить табличку!...
В один из этих бесконечных зомби-дней, осаждаемая уже привычным грохотом в двери в кромешной темноте, я все-таки вешаю на свой страх и риск табличку, на которой пишу:
ПРОСТИТЕ ПОЖАЛУЙСТА
У НАС СОКРАЩЕННЫЕ ЧАСЫ
МЫ ЗАКРЫВАЕМСЯ В 5.
РОВНО В 5. НАМ ЖАЛЬ. В 5.
Это не помогает. В дверь продолжают ломиться каждый вечер после 5.
В какой-то момент я снова не выдерживаю и выхожу наружу пообщаться с зомби.
- Вы открыты? - спрашивают две грустные белые женщины с пакетами.
- Да, открыта, - вдруг равнодушно отвечаю я. - Я просто закрыла дверь, выключила свет и повесила табличку "ЗАКРЫВАЕМСЯ В ПЯТЬ", а так мы открыты. Вы хотели что-то купить?
- Да, - чуть повеселев, говорят грустные белые женщины и бойко заходят в полностью темное помещение.
- Черт! - кричу я. - Это я шутила так! ЭТО БЫЛА ШУТКА! Неужели не понятно?
- Нет, - говорят грустные белые женщины.
Часы работы бутика по-прежнему ничтожные, с 12 до 5 дня. Поменять их в Гугле невозможно, потому что в Гугле нет живых людей и я не могу пробиться через робота. Менеджер продаж всея Америки Изабеллочка наотрез, чуть ли ни под страхом увольнения, запрещает мне вешать на дверь табличку о том, что мы открыты с 12 до 5. Причина этого мне неясна, возможно, она просто хочет, чтобы я почаще сталкивалась с бодрящими телефонными звонками:
- Здравствуйте! Я вчера пришла в бутик, а он был закрыт!
- Мы открыты до 5, простите.
- Тогда надо было повесить на дверь табличку! Я бы не ехала зря!
- Но даже если бы я ее повесила, вы бы все равно приехали, просто увидели бы табличку.
- ...
Я борюсь за табличку так, как будто сражаюсь за свою жизнь и достоинство. Но увы, мне запрещают вешать табличку. Порой я гадко вешаю ее тайком, после чего прибывает менеджер всея Америки и горделиво срывает табличку с криком:
- Ты почему-то не понимаешь слова НЕТ, Таня! Я же сказала тебе: НЕТ, НЕТ И НЕТ!
Табличка мне нужна еще и для того, чтобы как-то справляться с обезумевшими людьми. Видимо, вследствие ковида и всего прочего веселого 2020-го у простого жителя Нью-Йорка, а также гостей из ближайших штатов, что-то случилось с восприятием и они отчаянно верят табличкам, как шумеры. Собственным глазам они не верят вообще - думаю, это какая-то реакция отрицания объективной реальности. Еще бы. Я тоже хочу сделать вид, что 2020-го не было и нет.
Чтобы эти люди не ломились в двери, после закрытия в 5.00 я выключаю свет, запираю дверь, прячусь в уголок и, сидя на полу, в кромешной тьме при свете ноутбука заканчиваю свои отчетные таблицы в excel, чтобы прислать их в Париж.
В дверь периодически кто-то грохочет, как при стихийном бедствии. С разбегу бьется в нее плечом. Стучит. Звонит в звонок. Это похоже на осаду зомби. Однажды я даже расплакалась, когда это происходило - мне показалось, что это все никогда не закончится и зомби будут постоянно биться в дверь темного закрытого бутика, и так и пройдет вся моя жизнь.
Недавно я не выдержала, восстала из тьмы, подошла к двери и отперла ее, просто чтобы увидеть этих людей и поговорить с ними.
Снаружи стояли милые азиатские ребята с пышными пакетами из Кальцедонии и Ле Лабо.
- Вы открыты? - радостно спросили они.
Я задумалась и поняла, что это Мой Шанс Понять Их Всех:
- Смотрите. Дверь заперта на замок - так? Внутри полная темнота, свет не горит. Магазин темный, не открывается. Почему вы решили, что мы открыты?
- Мы увидели, что вы внутри...
- Нет, к сожалению, это ничего не значит. Магазин закрыт, мы работаем до пяти.
Ребята тычут пальцами в золоченую надпись на двери:
- А тут написано "до семи".
- Простите, у нас ковидное расписание.
- Но можно было бы повесить табличку!...
В один из этих бесконечных зомби-дней, осаждаемая уже привычным грохотом в двери в кромешной темноте, я все-таки вешаю на свой страх и риск табличку, на которой пишу:
ПРОСТИТЕ ПОЖАЛУЙСТА
У НАС СОКРАЩЕННЫЕ ЧАСЫ
МЫ ЗАКРЫВАЕМСЯ В 5.
РОВНО В 5. НАМ ЖАЛЬ. В 5.
Это не помогает. В дверь продолжают ломиться каждый вечер после 5.
В какой-то момент я снова не выдерживаю и выхожу наружу пообщаться с зомби.
- Вы открыты? - спрашивают две грустные белые женщины с пакетами.
- Да, открыта, - вдруг равнодушно отвечаю я. - Я просто закрыла дверь, выключила свет и повесила табличку "ЗАКРЫВАЕМСЯ В ПЯТЬ", а так мы открыты. Вы хотели что-то купить?
- Да, - чуть повеселев, говорят грустные белые женщины и бойко заходят в полностью темное помещение.
- Черт! - кричу я. - Это я шутила так! ЭТО БЫЛА ШУТКА! Неужели не понятно?
- Нет, - говорят грустные белые женщины.