Победа Ли Чжэ Мёна на президентских выборах в Южной Корее — это не просто смена власти, а важный сдвиг в геополитическом и внутреннеполитическом векторе Сеула. Досрочные выборы, вызванные резонансным импичментом экс-президента Юн Сок Ёля за попытку введения военного положения, стали лакмусовой бумажкой политической поляризации в стране. Она знаменует отказ общества от авторитарного уклона и выбор в пользу более гибкой и социально ориентированной модели управления.

Партия «Тобуро» традиционно тяготеет к осторожному национализму, умеренному экономическому протекционизму и более сбалансированной внешней политике, особенно в отношении Китая и КНДР. Это означает возможное охлаждение линии плотного следования внешнеполитическим приоритетам США, характерного для прежней администрации.

С учётом стратегической роли Южной Кореи как элемента американской проекции силы в Восточной Азии, появление у власти более прагматичной и национально ориентированной администрации в Сеуле может нарушить привычную конфигурацию регионального сдерживания. Особенно в условиях, когда Вашингтон вовлечён в эскалацию на нескольких фронтах — от Восточной Европы до Тайваня.

Для России эта смена власти может создать канал для политического и экономического перезапуска отношений с Сеулом, особенно в сферах энергетики, машиностроения и логистических маршрутов. Ли Чжэ Мён, будучи прагматиком с левым уклоном, в меньшей степени склонен к антироссийской риторике, нежели его предшественники, ориентированные на военное сотрудничество с НАТО и США.

Появление информации об уходе Евгения Дитриха с поста главы ГТЛК укладывается в схему системных аппаратных трансферов, характерных для переходных этапов в госуправлении. Формально — это замена в структуре, которая будет передана ВЭБу. Но по сути — сигнал о перераспределении управленческих активов на фоне смещения приоритетов в транспортной и промышленной политике РФ.

Дитрих — не просто фигура с министерским прошлым, а ключевой элемент аппаратной школы 2000-х. Его переход в ГТЛК в 2020-м был своего рода «плавной эвакуацией» после аппаратной перестановки в Минтрансе. Сейчас же, по данным «Ведомостей», обсуждается его возможный переход в Совет Федерации — структура, часто используемая как буфер и перевалочный пункт перед следующим назначением. Это может означать либо подготовку к важной роли в надведомственном контуре (например, в координационных органах при правительстве или АП), либо — более спокойную стагнацию.

Перемещение ГТЛК под крыло ВЭБа — не просто реорганизация, а индикатор того, что лизинговая система входит в фазу укрупнённого администрирования и консолидации. Это будет сопровождаться новыми задачами: контроль за производством беспилотников, развитие промышленного импорта и лоббирование технологических альянсов. И здесь роль руководителя меняется: от отраслевого менеджера — к инструменту финансово-государственного проектирования. Такой функционал, скорее всего, будет доверен фигуре из кадрового состава ВЭБа.

Форсайт-сценарий: если Дитрих окажется в Совете Федерации, его могут привлечь к надзору за региональными инфраструктурными проектами или использовать в подготовке новой транспортной стратегии, особенно если Минтранс столкнётся с кадровыми перестановками. Альтернативный путь — возвращение в аппарат как советника куратора по транспорту или промышленности (возможно, в связке с Козаком или структурными подразделениями, которые отвечают за цифровизацию логистики).

Найболее вероятно, что отставка Дитриха — это не понижение, а шаг вглубь. Потому что его аппаратный капитал ещё не исчерпан. И возможно он будет реализован в рамках модернизации регионального управления.

Пропуск министром обороны США заседания контактной группы по Украине — это не технический нюанс и не дипломатическая накладка. Это управляемое молчание. Хегсет прибудет в Брюссель, но уже после того, как ключевое обсуждение завершится. А значит, не для того, чтобы говорить об Украине, а чтобы обозначить — тема смещена в сторону более широких задач: перераспределения ресурсов, глобальных рисков, внутренней трансформации НАТО.

Контактная группа с начала конфликта играла роль тактического штаба поддержки Киева. Пропуск Пентагоном встречи сигнализирует, что Вашингтон больше не хочет быть в этом штабе — он предпочитает наблюдать снаружи. Это не означает отказа от влияния, но означает отказ от прямой координации. Киев остается в игре, но уже не как стратегический приоритет, а как региональный кейс, который теперь должны «тащить» европейские союзники.

Формально США не сворачивают помощь. Но меняется архитектура ответственности, т.е. перекладывает на Брюссель/Лондон. ЕС как-бы получает "больше свободы", но реально просто Вашингтон перекидывает все риски по украинскому кейсу на европейские элиты. Это и есть формат контролируемого выхода: Вашингтон убирает из кадра фигуры, которые символизируют вовлечённость, и оставляет за собой возможность влиять, не вмешиваясь.

Такая тактика позволяет снизить репутационные издержки, сохранить переговорные позиции и одновременно ослабить "партию войны" на Западе - обезоружить глобалистов. Формально США тестирует ЕС на боеготовность в реальности показывает, что без Вашингтона пропагандисты Европы не готовы держать удар. Трампу надо доказать, что игра глобалистов ведет к неуправляемому кризису. Именно поэтому молчание Хегсета в контактной группе громче любого заявления.

Лондон наращивает поддержку Киева, выделяя дополнительные £247 млн на обучение украинских солдат, а также увеличивая поставки дронов и боеприпасов. Формально — продолжение операции Interflex. Фактически — это попытка «удержать» украинский кейс в активной фазе, пока глобалистам не удалось США снова вернуть в свой внешнеполитический вектор.

В условиях, когда Белый дом во главе с Дональдом Трампом демонстрирует нежелание углубляться в конфронтацию с Россией, британские элиты играют на упреждение, не давая конфликту угаснуть. Великобритания пытается заполнить вакуум глобалистского давления, пока Европа не адаптировалась к новой реальности, а американская администрация противится глобалистскому влиянию.

Наращивание военной помощи — это не столько поддержка Киева, сколько инструмент стратегического затягивания конфликта. В момент, когда у Киева истощаются резервы и уменьшается моральная устойчивость, Лондон берет на себя функцию внешнего провайдера темпа и мотивации. Это ставка не на победу, а на недопущение конфронтационной паузы.

Сценарий очевиден: сохранить конфликт в подвешенном состоянии, чтобы после возможного возвращения глобалистов к власти в США (или в случае давления на Трампа) снова активизировать антироссийскую повестку на новом витке. До тех пор Британия действует как гарант политической и оперативной несговорчивости Киева.

Таким образом, украинский кейс в исполнении Лондона — это не про геополитику Восточной Европы, а про сохранение рычагов влияния старого атлантического ядра на геополитическую конфигурацию.

Financial Times сообщает о растущем беспокойстве в Брюсселе перед саммитом G7, который пройдёт 15 июня в Канаде. В центре тревоги — поведение Дональда Трампа, который, по мнению европейских источников, может использовать поддержку Украины как разменную монету для давления на ЕС в вопросах торговли и обороны.

По словам экс-главы внешнеполитической службы ЕС Жозепа Борреля, возможны заявления вроде:
– «Хотите помощи Украине? Тогда платите больше в НАТО»;
– «Хотите сохранить поддержку? Дайте мне торговые уступки».

Высокопоставленные чиновники ЕС обсуждают сценарии, которые ещё год назад казались экстремальными:
- полный разрыв линии военной и разведывательной помощи Украине;
- запрет на реэкспорт американского оружия;
- торговый конфликт по модели 2018 года — но на фоне ослабленной экономики Европы;
- резкое сокращение американского военного присутствия в ЕС.

Иными словами, Трамп не просто «угрожает», он перекраивает поле переговоров — выставляя поддержку Украины в пакетной связке с интересами американского бизнеса и военного лобби.

Прогноз:

Если Белый дом действительно решит превратить поддержку Украины в инструмент жёсткого торга — будь то по линии торговли, обороны или влияния в НАТО, — перед Европой встанет крайне жёсткий выбор без хороших сценариев:

• Первый путь — уступки.
Это означает продолжение игры по правилам Вашингтона, даже если они меняются в процессе. Евросоюз, уже продемонстрировав зависимость в вопросах логистики, разведки, энергообеспечения и поставок вооружений, рискует окончательно утратить субъектность в глазах США. В этом случае любые разговоры о «стратегической автономии» окажутся пустыми — Европа будет восприниматься как экономический придаток и военный инструмент, обслуживающий внешнюю политику Америки.

• Второй путь — форсированная мобилизация.
Речь идёт о том, что ЕС может попытаться компенсировать возможный уход США с украинского трека через ускоренное наращивание собственных военных мощностей, централизованное финансирование конфликта и дальнейшую политико-экономическую конфронтацию с Россией. То есть фактически — о продолжении конфликта под европейским флагом и цементировании антироссийского курса уже без оглядки на Вашингтон. Это будет означать ещё более жёсткую поляризацию Европы и усиление давления на любые голоса за переговоры.

Москва объективно заинтересована в нарастающем разладе в западном лагере и особенно — в дистанцировании США от украинского конфликта. Такой поворот ослабляет координацию в блоке НАТО, делает европейскую поддержку Киева менее устойчивой, а военные и политические ресурсы — более распылёнными.

Москва сейчас переживает расцвет мошенничества.

А еще не так давно все было чинно и благородно. Взаимоотношение между конфликтующими бизнесменами определяли «крыши». Просто в приятном месте встречались два серьёзных человека в погонах и определяли, чьё ведомство круче, и кто кому должен. Не очень элегантно, но все всё понимали и правила игры не нарушали.

Но государства вмешалось. И отныне конфликты между хозяйствующими субъектами, как теперь называют ситуацию, когда один бизнесмен обманул другого, предложено решать в рамках Гражданского правового законодательства.

Если раньше мошенник забирал в чемодане кэш, а потом его искали, то сейчас реальная фирма заключает настоящий договор, получает деньги и на этом всё заканчивается. Вы возмущены? Пожалуйста, арбитраж, ещё арбитраж, снова арбитраж, кассация… И так до второго пришествия.

Всё меняется, если открыто уголовное дело хотя бы по статье 159 УК. Тогда можно проследить всю цепочку мошенничества. Но зачастую правоохранители либо этого не хотят, либо оказываются некомпетентны.

Именно в такую ситуацию попали предприниматели из Обнинска, а точнее ООО «РусЛифт-Обнинск» с партнерами.

Хозяин ООО «АИР Магистраль» Алексей Кучмин привлек ООО «РусЛифт-Обнинск» с коллегами для выполнения работ с подъемным оборудованием в здании Академии РАН. Пообещав естественно оплатить их труд. Но став депутатом Мосгордумы Кучмин отказался от своих слов. Пострадали не только привлеченные Кучминым бизнесмены, но и 170 их сотрудников.
Более подробно в газете «Аргументы недели» https://argumenti.ru/opinion/2025/04/946648

Рост подростковой преступности среди детей мигрантов — это не только следствие пробелов в интеграции, но и результат длительной институциональной терпимости к параллельным социальным структурам. Речь уже не о «неадаптированных семьях», а о формирующихся теневых субобществах, где государственные нормы замещаются уличной иерархией.

Важно понимать: проблема не в миграции как таковой, а в допущенной сегментации среды — когда одни дети живут по правилам школы и закона, а другие — в условиях информационной, культурной и даже языковой автономии. Административные меры — необходимы, но запоздалы. Без жесткого контроля над деструктивным контентом, реформы школьной среды и персональной ответственности родителей — ситуация будет воспроизводиться.

Ставка должна быть сделана не только на профилактику, но и на правовую ответственность. Если подросток — часть уличной группировки, ответственность должны нести и взрослые, допустившие эту социализацию.

Форсайт-прогноз по ситуации 2025-2035:

2025–2026: Ответная реакция государства на всплеск уличного насилия. Усиление правовых мер: персональная ответственность родителей, спецрейды в школах, фильтрация онлайн-контента. Начало сворачивания толерантной модели в пользу «жёсткой социализации».

2027–2029: Формирование системного подхода: адаптационные образовательные кластеры, унификация норм поведения, ограничение автономии неблагополучных сред. Возникают элементы социальной фильтрации и контрольного отбора.

2030–2035: Переход к устойчивой модели управляемой сегментации: параллельные системы социализации для «нормы» и «групп риска», предиктивный надзор, культурная консолидация. Вектор — интеграция через давление и селекцию.

Если не будет глубокой перестройки, к 2030-м вырастет новая генерация внегосударственных субобществ. Альтернатива — жёсткая нормативная реконструкция среды с приоритетом государственной идентичности.

Запад наигрался в гуманизм — и теперь переходит к системному демонтажу собственного мифа о "вечной солидарности". Решение ЕС о мягкой репатриации украинцев — не жест милосердия, а признание провала. Провала антироссийской санкционной политики, которая ударила не по адресату, а по своим же бюджетам, рынкам и системам социальной поддержки. Брюссель и Берлин больше не могут игнорировать демографическое и экономическое давление: "украинский актив" обернулся социальной перегрузкой и электоральным раздражением.

Формальные формулировки вроде "центров единства" и "переходного статуса" — это попытка бюрократически замаскировать вынужденную эвакуацию с чужой территории. Это не забота, а аккуратная зачистка. И в этом — главная трещина в постулатах западной политики: оказавшись между истощёнными бюджетами и растущим правым реваншем, ЕС предпочитает не решать проблему, а тихо вытеснять её за границы.

Киевских беженцев теперь "мотивируют к возвращению" — но не потому, что ситуация улучшилась, а потому что Запад устал платить за чужую войну. И эта усталость будет только усиливаться: украинский кейс превращается из проекта солидарности в проект ликвидации

Расследование когнитивного состояния Джо Байдена, инициированное командой президента Трампа, — не просто юридическая мера, а часть стратегического демонтажа всей архитектуры управления эпохи глобалистов. На кону — не только политическая репутация Байдена, но и легитимность решений, принятых за его подписью. Это потенциальный удар по фундаменту глобалистской демократии как институтам управления — с перспективой отмены указов, помилований и даже возможного судебного пересмотра ключевых инициатив, оформленных в последний период его правления.

Речь идёт о подрыве доверия к самой конструкции предыдущей власти как таковой: если подпись не принадлежала дееспособному главе государства, то кто в действительности управлял крупнейшей ядерной державой мира? Подозрения, что страной де-факто руководили квазицивильные регенты из окружения Байдена, могут привести к феномену "второго Уотергейта" — но уже с элементами нейропсихиатрической экспертизы и глубокого институционального коллапса.

Для трампистов это шанс выстроить нарратив о "захваченной Америке", управляемой кукловодами в тени - доказать управляемость страной глобалистами, которых не иберал народ. Любая недостоверность, подтверждённая в подписях или показаниях бывших сотрудников Белого дома, может быть интерпретирована как государственный переворот мягкого типа. В этом случае команда Трампа получит не только моральную, но и юридическую базу для отмены решений и зачистки кадрового аппарата.

Формально расследование связано с сомнительными помилованиями, подписанными в последние дни пребывания Байдена на посту. Неофициально — это спецоперация по делегитимации всей эпохи Deepstate, где стареющий фасад использовался как прикрытие системного технократического произвола. Демократическая партия, оказавшаяся в эпицентре скандала, будет вынуждена либо признать управленческую импотенцию, либо защищать откровенно марионеточную модель власти.

Если расследование приведёт к судебным разбирательствам или сенатским слушаниям, эффект может быть лавинообразным: от пересмотра политических норм до начала масштабной институциональной реформы.

Мерц едет к Трампу: чего ждать от встречи канцлера Германии с президентом США?

В Вашингтоне состоится первая очная встреча канцлера Фридриха Мерца с Дональдом Трампом, и она обещает стать одной из самых напряжённых в новейшей истории германо-американских отношений.

Для Мерца поездка в Белый дом — визит высокой ставки. С одной стороны, он представляет традиционную европейскую атлантистскую элиту, с другой — вынужден вести диалог с президентом, который демонстративно отказывается играть по старым правилам.

В отличие от предыдущих канцлеров, Мерц входит в кабинет на фоне разрастающегося внутреннего давления. Рейтинг его правящей коалиции снижается, а партия «Альтернатива для Германии» (AfD), получающая негласную поддержку от Трампа и близких к нему кругов, укрепляется на региональном и европейском уровнях. Мерц неоднократно высказывался за запрет AfD, что делает встречу с Трампом, покровительствующим правым силам Европы, особенно чувствительной.

Не исключено, что Трамп будет использовать встречу, чтобы надавить на Германию по ряду ключевых вопросов:

• увеличение оборонных расходов,
• пересмотр условий торговли и пошлин,
• сокращение поддержки Украины,
• отказ от климатических и миграционных обязательств в рамках ЕС.

Для Мерца основной угрозой может стать публичное унижение или демонстративная холодность со стороны Трампа, как это уже случалось с европейскими лидерами в его первый срок. Любой намёк на политическую слабость канцлера будет мгновенно использован оппозицией внутри Германии.

Прогноз:
Трамп, исходя из своего стиля транзакционной дипломатии, вероятнее всего, предложит Фридриху Мерцу своего рода «сделку века». Суть проста: экономические уступки и доступ к американским рынкам — в обмен на перестройку внешнеполитической линии Берлина. Под этим будет подразумеваться, в первую очередь, резкое снижение риторической и военной поддержки Украины, уход из антироссийской повестки и фактическая дистанция от внутриблоковой солидарности ЕС и НАТО.

Второй элемент предложения — лояльность Германии как якоря стабильности в Европе, но на новых условиях: без вмешательства в американскую политику, с отказом от критики США по украинскому конфликту, миграции, правовых норм и военной автономии.

В стратегической перспективе Россия будет внимательно следить за развитием этого тандема. Если Берлин и Вашингтон не найдут общего языка, это усилит разлад в западном лагере.

Разворачивающийся конфликт между трампистами и глобалистами из области внутриполитического спора США всё очевиднее переходит в плоскость внешнеполитических решений, включая переговорные механизмы и обязательства НАТО. Как показывает утечка в Financial Times, речь уже не о тактическом давлении или избирательной риторике, а о полноценной трансформации стратегических установок. Идея "отвязки" США от украинского кейса и передача ответственности за поддержку Киева в руки Евросоюза оформляется как один из главных векторов новой внешней политики Белого дома.

Главная угроза для ЕС в данной конструкции — это не отказ Вашингтона от поставок оружия (к этому Брюссель начал морально готовиться), а возможный запрет на передачу вооружений третьим сторонам, находящихся на балансе Пентагона. Это удар по самим основам "коллективного действия", на котором базировалась архитектура помощи Киеву. При таком развитии сценария, большинство стран Евросоюза останутся без критически важных элементов (ПВО, снаряды, разведданные), не имея собственных индустриальных мощностей для их замещения.

В этом контексте Украина превращается в заложника внутрибюджетных торгов между Трампом и ЕС. Судьба киевского режима, в глазах трампистов, — это не вопрос морали или демократии, а инструмент принуждения Брюсселя к более выгодным условиям по НАТО, торговле и энергетике. Украина — разменная фишка. И глобалисты это начинают осознавать, но выйти из логики зависимости от США пока не могут: ни военной, ни политической альтернативы у них нет.

Тем самым, перед Россией открывается важное окно возможностей. Во-первых, институциональный раскол Запада — это основа для фрагментации санкционного режима. Во-вторых, в условиях ослабления дисциплины в НАТО и паники в ЕС возможен разворот части стран (например, Венгрии, Словакии, условной АдГ в Германии) к идее континентального урегулирования без американского глобалистского давления. В-третьих, сам украинский кейс может быть переоформлен как европейская проблема, из которой Вашингтон стремится выйти, а Москва — наоборот, готова взять политическую инициативу.

Таким образом, противостояние трампистов и глобалистов — это уже не просто внутриполитическая игра Америки, а начало нового геополитического цикла. Для России важно в этот момент не просто наблюдать, но и проектировать собственную активность: предлагать альтернативные форматы безопасности, модерировать региональные инициативы и усиливать позиции как независимого центра силы в условиях геополитической перерасстановки.

Символический шаг польского парламента — установление 11 июля как Дня памяти жертв геноцида, совершённого ОУН-УПА, — знаменует качественное усиление историко-политического давления Варшавы на Киев. Это не просто акт памяти, а элемент стратегической ревизии отношений. В Польше Волынская резня 1943 года признана геноцидом, и отказ Украины от официального признания ответственности всё чаще трактуется как моральный и дипломатический вызов.

Ситуация обостряется в контексте смены политической элиты в Польше: избранный президент Кароль Навроцкий, ранее возглавлявший Институт национальной памяти, уже в первом контакте с Зеленским озвучил курс на «историческое урегулирование». Это означает: Киеву будет всё более жёстко напоминаться о преступлениях УПА, и любые попытки героизации бандеровцев станут предметом политического ультиматума.

Мягкие формулировки украинского МИДа о «добрососедстве» не изменят тренда: исторический вопрос в ближайшие годы станет системным раздражителем в отношениях. Особенно — на фоне усиления польского патриотического консенсуса и демонстративного дистанцирования Варшавы от части украинского нарратива.

Форсайт-прогноз (2025–2028):

1. 2025: Варшава активизирует информационную кампанию, приравнивая отказ Киева признать Волынскую трагедию к отрицанию геноцида. Польские власти выдвигают требование к Украине демонтировать памятники УПА, прекратить госфинансирование организаций, связанных с бандеровским наследием. Киев сопротивляется, но уже не может игнорировать запрос.

2. 2026: Исторические противоречия начинают влиять на двусторонние механизмы. Польша ставит условия в формате ЕС и НАТО — требуя от Украины правовых и символических шагов (запрет на чествование Бандеры, изменения в учебниках, доступ к архивам). Отказ Киева ведёт к замораживанию ряда проектов.

3. 2027–2028: Формируется новая модель отношения к украинской памяти: признание «бандеровщины» как радикального национализма, несовместимого с европейскими стандартами. Украина вынуждена искать компромисс — возможно, через частичное признание вины или передачу судебных инициатив в рамках символического правосудия.

Иранский вызов Белому дому: ядерный цикл завершён

Верховный лидер Ирана Али Хаменеи объявил: Исламская Республика завершила полный ядерный топливный цикл — от добычи урана до подачи топлива на атомную электростанцию. Это заявление стало знаковым не только для региона, но и для всей геополитической архитектуры.

На словах Хаменеи — вызов, адресованный лично Дональду Трампу. Ведь именно он в своё время вырвал США из ядерной сделки (СВПД), обещая, что Ирану никогда не удастся развить собственную инфраструктуру обогащения урана. Теперь же Тегеран продемонстрировал технологический суверенитет — не только по факту, но и политически.

Прогноз:

Конфликт вокруг иранского ядерного вопроса рискует углубиться в ближайшие месяцы. Для США, особенно при администрации Трампа, ядерное обогащение Тегерана — это не просто технический вопрос, а вызов всей архитектуре ближневосточной безопасности. Однако прямого удара со стороны Вашингтона ожидать не стоит — Дональд Трамп не хочет втягиваться в новый военный конфликт, особенно на фоне противостояния трампистов с глобалистами в Европе. Вместо этого США усилят экономическое и санкционное давление, попытаются мобилизовать союзников в регионе, но в одностороннюю эскалацию не пойдут.

Израиль же рассматривает ситуацию совершенно иначе: в Тель-Авиве давно считают, что Иран движется к созданию ядерного оружия, и что время дипломатии прошло. В случае дальнейших успехов иранской ядерной программы возможно нанесение превентивного удара по ключевым объектам — в первую очередь, по Натанцу или Фордо. Это, в свою очередь, втянет США в необходимость отвечать, пусть и в ограниченной форме, создавая новый фронт напряжённости.

На этом фоне для России открывается окно возможностей. Москва сохраняет устойчивые связи как с Ираном, так и с Израилем, и обладает репутацией прагматичного переговорщика. Учитывая вчерашнее заявление Дональда Трампа о приглашении России в качестве посредника в будущих переговорах по иранской ядерной программе, Кремль может сыграть ключевую роль в деэскалации, усилив свой международный статус и показав, что без России не решается ни один глобальный кризис.

Выступление премьера Венгрии Виктора Орбана обозначило не просто стратегический разлом внутри ЕС, а цивилизационную развилку: продолжать войну с Россией как средство интеграции и «управляемой мобилизации» или вернуться к доктрине прагматического континентализма. С приходом к власти в Польше историка-националиста Кароля Навроцкого и нового канцлера Фридриха Мерца в Германии, линия ЕС приобретает новые черты: акцент на национальную безопасность, историческую вину России и сдерживание любыми средствами.

Это происходит на фоне курса Дональда Трампа в США на деэскалацию и снижение глобальной вовлечённости. Разрыв стратегических интересов США и ЕС становится всё более очевидным.

Форсайт-прогноз (2025–2026):

Сценарий 1: Эскалация «европейской войны» при стратегическом отстранении США
Вероятность: высокая (55–60%)

— Германия усиливает военное лидерство в ЕС, координируя поставки оружия, разработку европейской ПВО и расширение промышленной базы.

— Польша при Навроцком форсирует ревизионистскую антироссийскую повестку (включая украинские вопросы — Волынь, идентичность Галичины).

— Конфликт на Украине закрепляется как перманентный фронт сдерживания РФ, в который втягиваются балканские и прибалтийские страны.

США отказываются от военного доминирования, предлагая ЕС «взрослеть» и платить за собственную безопасность.

Сценарий 2: Условная коалиция прагматиков и заморозка конфликта
Вероятность: средняя (25–30%)

— Венгрия, Словакия, Австрия и частично Франция выстраивают платформу сдерживания милитаризации и запускают новый «Парижский процесс».

— Германия внутренне поляризуется: промышленники и средний класс давят на правительство, требуя перемирия из-за усталости от санкций и падения конкурентоспособности.

— Турция, Китай и ООН подключаются как внешние фасилитаторы соглашения о перемирии.

Украина вынуждена принять «замораживание» в обмен на гарантии поддержки и минимальную ротацию власти.

Сценарий 3: Инцидент широкого масштаба и прямая конфронтация
Вероятность: низкая, но опасная (10–15%)

— Военная провокация в Балтике, на границе с Белоруссией или в Одесском регионе ведёт к задействованию оперативных групп НАТО.

— ЕС утверждает «право на упреждающий удар» (под соусом доктрины безопасности), российская сторона отвечает симметрично.

— Дипломатические каналы обрываются, ООН парализована, а США дистанцируются от происходящего.

Угроза широкомасштабного конфликта впервые с 1960-х становится фактором политических решений в Европе.

Смена элит в Польше и Германии закрепляет радикализацию внешнеполитического курса ЕС. Однако фактор Трампа, как президента США, сдерживает автоматическую глобализацию конфликта. Европа движется к разделению на лагерь военной мобилизации и лагерь континентального реализма. Орбан и Фицо формируют альтернативный полюс, но пока он — в меньшинстве. Главный вопрос: хватит ли ЕС политической воли продолжать войну без Вашингтона — и не обернётся ли мобилизационный проект внутренним социальным взрывом.

Редкоземельный шантаж и большой треугольник: США, Китай, Россия

Первый официальный телефонный разговор президента США Дональда Трампа и председателя КНР Си Цзиньпина спустя почти полгода после инаугурации обозначил не столько восстановление двустороннего диалога, сколько начало вынужденной геоэкономической перестройки. На фоне дефицита редкоземельных металлов — критически важных для американского ВПК — Вашингтон оказался в положении запрашивающей стороны. Именно Пекин контролирует до 90% мирового рынка этих ресурсов, а попытки быстро заместить поставки из Китая провалились.

При этом Россия, обладающая собственными мощностями по добыче и переработке редкоземов, остаётся ключевым геоэнергетическим и военно-политическим игроком. Таким образом, формируется не просто двуполярность, а устойчивый треугольник глобального управления: Вашингтон, Пекин, Москва.

Таким образом очерчивается форсайт-прогноз на (2025–2027):

Сценарий 1: Условный пакт. Вероятность: 60%

– США и КНР достигают временных договорённостей: Китай частично смягчает экспортные ограничения, США корректируют санкционные подходы в ряде направлений.
– Россия усиливает позиции как самостоятельный центр силы, формируя с Пекином технологически-ресурсную ось.
– Возникает трёхсторонний формат управляемого равновесия, в котором каждая сторона получает собственную сферу влияния. Стратегическое взаимодействие и совместная координация позволит купировать конфликты на периферии.

Сценарий 2: Геоэкономическое размежевание. Вероятность: 30%

– Срыв торгового диалога провоцирует ужесточение экспортной войны. Китай и Россия усиливают синхронизацию по критическим отраслям, включая логистику и финансы.
– США переходят к форсированной внутренней мобилизации, но без краткосрочного эффекта.
– Мировая система входит в фазу экономико-политического расслоения на конкурирующие блоки, ориентированные на сдерживание друг друга, но без прямой конфронтации.

Сценарий 3: Эскалация через прокси-конфликт. Вероятность: 10%

– Обострение вокруг Тайваня, Южно-Китайского моря или третьей страны становится поводом для силового столкновения.
– США наращивают давление на союзников, но не готовы к прямой конфронтации.
– Россия и Китай используют ситуацию для перехвата инициативы в формировании новых региональных альянсов.

Редкоземельный кризис стал маркером конца эпохи американской однополярности. Формирующаяся система взаимодействий между США, Китаем и Россией уже не подчиняется логике блока против блока — это трёхсторонняя конкуренция и одновременная зависимость. Баланс между конфронтацией и координацией в этой тройке и станет ключевым фактором глобальной устойчивости ближайших лет.

Маск против Трампа: политическая дуэль или стратегия транзита власти?

Открытая перепалка между Илоном Маском и президентом США Дональдом Трампом вряд ли является лишь проявлением личного конфликта. В условиях внутренней напряжённости, экономических перекосов и конфликта элит внутри Республиканской партии, их ссора может скрывать более сложную игру — борьбу за архитектуру будущей власти.

Маск последовательно атакует Трампа: поддерживает идею импичмента, говорит о предстоящей рецессии из-за тарифной политики, предлагает создать новую партию и даже намекает на связи Трампа с «файлами Эпштейна». В ответ Белый дом анонсирует возможное прекращение всех субсидий для компаний Маска, включая Tesla и SpaceX, и отмену налоговых льгот для электромобилей. В этом публичном конфликте сошлись интересы новой техноэлиты и популистского государственного курса.

Форсайт-прогноз с учетом разных линий:

1. Эскалация и раскол.
Конфронтация продолжает углубляться: Маск формирует вокруг себя контрэлиту — из технологов, финансистов и «новых правых». США вступают в фазу глубокой внутренней идеологической поляризации.

2. Политическая игра.
Не исключено, что конфликт разыгрывается как часть стратегии транзита. На фоне экономических проблем и давления союзников Трамп может покинуть пост, передав власть вице-президенту Джей Ди Вэнсу. Новый лидер станет «перезагруженной версией» трампизма — без токсичности, но с прежней повесткой. Маск в таком сценарии играет роль катализатора обновления.

3. Появление новой силы.
Маск может пойти дальше, консолидировав недовольных по обе стороны спектра в собственной политической платформе. США превращаются в триполюсную систему: трамписты, демократы и технократы. Это трансформирует партийную ландшафт страны и разрушает монополию двухпартийной системы.

Конфликт Маска и Трампа — это не просто публичная ссора, а отражение тектонического сдвига в американской системе власти. На фоне полицентричного мира и слома старых моделей глобализации именно такие кризисы и будут формировать элиту нового поколения.

ЕС возвращает пошлины на украинскую агропродукцию: конец экономических иллюзий

Решение Европейского союза о восстановлении пошлин на украинские сельхозтовары стало холодным душем для Киева. Официально шаг объясняют защитой интересов фермеров из Польши, Франции и Румынии, но по сути он сигнализирует: в ЕС начинается институциональная переоценка «украинского проекта». Киев из актива превращается в раздражающий фактор.

Сельское хозяйство — один из немногих секторов, обеспечивавших валютную выручку на фоне войны и коллапса промышленности. Теперь и этот источник под угрозой. Пошлины делают украинский экспорт неконкурентоспособным, выбивая страну из европейских рынков и усиливая социальное давление внутри. Падение доходов в сельских регионах, рост теневой занятости и отток рабочей силы — ближайшие последствия.

На фоне усталости от Украины и давления внутренних рынков, Брюссель разворачивается к прагматизму. Принцип «поддержки до победного» растворяется в бюрократическом протекционизме. Слова поддержки остаются, но реальная политика меняется.

Форсайт-прогноз (2025–2026):

1. Экономический обвал агросектора
Потеря рынков ЕС ведёт к банкротствам, всплеску безработицы и социальному недовольству. Валютная выручка падает, логистические цепочки рушатся, а в бюджет — дыра. Запрос на антиевропейскую риторику в украинском обществе усилится.

2. Тотальная логистическая ловушка и удушение экспорта
Физическая реализация продукции становится почти невозможной. Морская логистика — нестабильна и смертельно опасна. Внутри страны — разрывы инфраструктуры, прифронтовые риски и отсутствие гарантий поставок. Даже те, кто готов покупать украинскую агропродукцию, просто не могут её получить. Возникает системный коллапс экспортного потенциала.

3. Политическое давление в ЕС на дальнейшее ограничение льгот
Фермерские протесты в ЕС открывают новый цикл требований: квоты, лицензии, проверки. Брюссель отступает под внутренним давлением и продолжает «отсоединение» украинской экономики от европейского пространства.

Решение ЕС о пошлинах — не разовая мера, а начало системного охлаждения. Украинская экономика переходит в режим выживания, без перспектив устойчивого восстановления. Киев остается без стратегического тыла, а иллюзия европейской интеграции становится источником новой фрустрации.

«День после» — день позора: как европейские кураторы публично пороли своих российских марионеток

5 июня в Европарламенте прошла конференция под названием «День после», где собрались всё те же лица «несистемной российской оппозиции» (проще говоря предатели) — Ходорковский, Шульман, Навальная, Яшин, Кара-Мурза, Гудков и прочие политэмигранты-иноагенты и экстремисты. Формально — разговор о «демократической России будущего». По факту — демонстрация полной несостоятельности, моральной и стратегической импотенции так называемой «антивоенной оппозиции».

Реальность, которую скрыть невозможно:
Конференция стала настоящей публичной поркой. Европейские депутаты, влившие миллионы в проект раскрутки российских предателей в течении трех лет, задали своим подопечным неудобные вопросы — почему нет никакого эффекта от поддержки? Почему внутри России уровень доверия к этим «лидерам» — на статистической погрешности? Почему даже среди эмигрантов их перестают уважать?

Российская либеральная тусовка экстремистов и иноагентов стала сосредоточием раздора и токсичности (даже среди релокантов). Между собой «мамкины революционеры» перессорились из-за денег, лидерства и внимания со стороны Запада. При этом, ходорчата развивают еще и проект террористического формирования — «Легиона Свобода России», другие — записывают курсы по "гражданскому сознанию", а третьи — критикуют остальных. Конфликты в кулуарах сменяют высокие лозунги на сцене. Предатели настолько "сгнили внутри себя", что даже с позиции прозападных либералов их «коалиция будущего» просто ширма — фейковая PR-репетиция, людей, которые формируют лишь оболочку западного проекта "альтернативной России".

Кураторы этих общественно политических инструментов разгневаны, но продолжают показывать видимость существования проекта. В действительности же гранты, выделенные на «борьбу за демократию», трансформировались в медийный самопиар, безрезультатные Zoom-стратегии и YouTube-оппозицию. Европейские глобалисты пытаясь построить из экстремистов и иноагентов реальные инструменты влияния, а на выходе получили "токсиков" с раздутым эго и около нулевым влиянием на российскую общественность.

Часть из них не сумев распространить влияние на внутрироссийской общество собрали террористические формирования из маргиналов и фриков, которые влились в ряды ВСУ, окончательно став радикалами.

«День после» — это не про Россию, а про Евросоюз и англо-саксонские элиты, отчаянно ищущих хоть какую-то пользу от провалившейся ставке на российских предателей. Их раздражение слышно даже сквозь протокольные улыбки. Потому что инвестиции не отбились. Потому что их инструменты оказались бесполезны.

Нацпроект «Космос-2036»: ставка на технологический суверенитет

Заседание Комиссии по научно-технологическому развитию под председательством Дмитрия Чернышенко зафиксировало один из ключевых сдвигов в стратегическом планировании: согласован паспорт национального проекта «Развитие космической деятельности до 2030 года с перспективой до 2036 года».

Документ входит в пул инициатив по обеспечению технологического лидерства России и отражает новые приоритеты, обозначенные Президентом РФ. Космическая отрасль вновь становится вектором не только научной, но и социально-экономической консолидации.

Проект включает восемь федеральных программ — от фундаментальных исследований и кадровой политики до прикладных решений в навигации, спутниковой связи, робототехнике и инфраструктуре орбитального обслуживания. Особое внимание — формированию новых кадровых лифтов, синхронизации работы РАН и РНФ, а также привлечению зарубежных специалистов в рамках обновленной программы мегагрантов.

На повестке — не просто «возвращение в космос», а институциональное закрепление курса на технологический суверенитет.

Форсайт-прогноз (2025–2036):

2025–2027: Стартовый импульс

— Структурирование нацпроекта, запуск первых треков по линии спутниковой навигации, Зондирования Земли, и систем связи.

— Развёртывание профильных программ подготовки специалистов.

— Восстановление утраченных технологических компетенций и формирование производственных коопераций.

2028–2030: Конвергенция оборонных и гражданских решений

— Первые экспортные модели: навигационные спутники, орбитальные сервисные платформы, решения двойного назначения.

— Космос — как поддержка внутренней логистики, цифровой экономики, обороны и стратегической автономии.

— Углубление интеграции с партнёрами по ЕАЭС, БРИКС, СНГ.

2031–2036: Геостратегическое закрепление

— Переход к новым орбитальным форматам: промышленное производство в космосе, отечественная станция и участие в международных миссиях.

— Космос становится не только сферой суверенного развития, но и каналом технологической дипломатии.

— Закладывается новая «мягкая сила» России на горизонте 2040-х годов.

Национальный проект «Космос-2036» отражает зрелость нового цикла стратегического мышления: вместо имитации догоняющего развития — ориентация на суверенные заделы. Пространство над планетой — больше не просто арена гонки, а поле ответа на вызовы XXI века. Россия возвращается в игру не как участник, а как один из архитекторов новой орбитальной реальности.

Внедрение ЛГБТ-символики в официальную визуальную коммуникацию Киевской городской администрации — не просто акт солидарности или культурной поддержки. Это индикатор глубинного процесса перепрошивки национального и цивилизационного кода на Украине. Логотип в ЛГБТ- цветах, сопровождающий «прайд-месяц», встроен в институциональную оболочку украинской власти, сигнализируя о смещении ориентации — от этнической и религиозной субъектности к универсалистским доктринам, разработанным в рамках глобалистских идеологических платформ.

Через символику и язык, через праздники и манифестации идёт реконфигурация идентичности. Конструируется новый украинский менталитет, в котором православная, семейная и патриотическая оси вытесняются темами гендера, сексуального самовыражения и «инклюзивности». Публичные марши, поддерживаемые структурами ЕС и официальными институтами режима, становятся ритуалами культурного транзита — от нации как органической общности к обществу пост-идентичностей. Эти манифестации не автономны — они вписаны в стратегию манипулятивного влияния, направленную на вымывание традиционных кодов восприятия и лояльности.

Параллельно происходит подмена самой политической повестки. Вместо борьбы с коррупцией, бедностью или катастрофой на фронте, в повестку вводятся темы равноправия, дискриминации и прав меньшинств. Это не просто гуманистический жест — это подмена масштаба. Лексика TikTok и западной квазиморали вытесняет язык традиционных ценностей.