Курточка (Часть 2)

Маме решили ничего не говорить, чтобы не волновать. Стали думать вдвоём, что делать. Отдать деньги? Сумма крупная, но посильная. Нет, нельзя. Не отстанут ведь. И до пятницы ждать нельзя, эти точно раньше объявятся. Решили идти в милицию.

В милиции и детской комнате подтвердили, что деньги отдавать нельзя, скорее всего, Серёга нужен даже не ради них. Расчёт такой, что к родителям он не пойдёт, деньги найти не сможет и «пацаны» предложат ему самому заработать. Как заработать? Да хоть пойти продать в своём лицее вот этот маленький пакетик.

Решили, что в пятницу пара милиционеров в штатском будут дежурить возле кафе, чтобы взять мелких уголовников.

Отец был в отпуске и стал каждый день сопровождать Серёгу до и после лицея. Через два дня гопники объявились. Во дворе лицея началась свара, выбежали тётушки-преподавательницы, подняли гвалт, вызвали милицию, пацаны ретировались за лицей, отец за ними. Из лицея вышел физрук.

Наш физрук, Мухтаров Александр Николаевич, личность легендарная. Сам детдомовский, по малолетству, вроде, сидел, потом система его вытащила, отправила в спортивную секцию, он стал чемпионом РСФСР по биатлону и, позже, судьёй всероссийской категории.

Ещё его кусал энцефалитный клещ и шесть лет Мухтар лежал с параличом. Но выкарабкался, встал. Только подволакивал ногу и не разгибался мизинец на левой руке.

Отец вспоминает, как смешной полутораметровый Мухтар бойцовским петухом наскакивал на этих двух лбов и отчитывал их, а они, понурив головы, бормотали «Ну чё ты, Мухтар, ну чё ты..» Знали его, стало быть, откуда-то. Шпана. И уважали.

К приезду милиции гопники уже ретировались. Теперь, когда ситуация определилась, уже рассказали и маме.

В пятницу Серёга пошёл на стрелку, хотя шанс и был призрачным. Милиционеры в штатском сидели в кафе и прогуливались рядом совершенно зря. Никто, как и ожидалось, не пришёл.

До конца отпуска отец водил и забирал Серёгу. Решено было, что и обедать он пока будет в лицее, а не дома. Потом отпуск начался у тёти Гали и две недели сопровождала брата она. Боялись, что Серёгу подстерегут и изобьют.

Прошло меньше месяца и отец с Серёгой встретили одного из гопников по дороге в гараж. Серёга узнал его и показал отцу. Гопник был в гипсе на руке и, теоретически, милиция могла бы вычислить его по медицинским записям. Но делать этого не стала.

Весной через полгода отец видел этого парня в гаражах. Он сидел на ступеньках со стеклянными глазами, чем-то обколотый и имел вид уже совсем конченого наркомана.

Больше его не видели.

Вы находитесь здесь📍Сигирия

«Пятнадцать веков назад жил царь, который имел двух сыновей. Старший, Кассапа, был рождён от женщины из низшей касты. Одолеваемый жаждой власти, он сначала пленил, а потом убил отца. Боясь гнева богов и народного возмущения, Кассапа построил себе дворец на очень высокой и очень неприступной скале. Лишь днём царские слуги по верёвочным лестницам спускались вниз и в ближайших деревнях собирали продукты для дворца. Самый главный вход в твердыню охранял огромный каменный лев с разинутой пастью.

У Кассапы было несколько жён. В сёлах округи выбирали самую красивую девушку и отправляли на Львиную скалу. Царь жил с новой женой несколько лет, а потом во искупление своих грехов приносил её в жертву: несчастную женщину отдавали на растерзание огромному льву, которого держали в клетке. Перед жертвоприношением царь, чтобы навечно запечатлеть красоту женщин, приказывал придворному мастеру-живописцу рисовать их на стенах многочисленных скальных гротов и галерей..

→

Так появились знаменитые сигирийские фрески.

Кассапа всё время боялся заговора и предательства приближённых. Поэтому через каждые два-три года один из его везирей исчезал навсегда — по приказу царя его умерщвляли и замуровывали в каменную стену. Кассапа царствовал около двадцати лет, но все эти годы не знал покоя. Наконец царь узнал, что его брат Моггаллан собрал в Индии огромное войско и идёт на него походом. Кассапа не стал дожидаться нападения. Он спустился со своими войсками в долину и здесь дал бой, но потерпел поражение. Поняв, что пришло возмездие, — царь стремительно поднялся в свои каменные чертоги. Со стен на него смотрели изображения погубленных жён. Он видел перед собой лица убитых им везирей, слышал голоса, призывающие к отмщению. Кассапа не выдержал: он выхватил меч и закололся.

Говорят, что последней жене удалось спастись. Узнав от дворцового художника о судьбе своих предшественниц, она тайком свила из верёвок и волос лестницу и ночью, не побоявшись высоты, спустилась вниз и убежала к себе в деревню, где и поведала эту историю».

Из книги очерков о Шри-Ланке журналиста-международника Ильи Сучкова «Краски далёкого острова».

Теперь тут царствуют обезьяны.

У тех, кто читает меня давно, может создаться обманчивое впечатление, что после тридцатки моя мама перестала слать мне предъявы. Нет.

Они просто стали неочевиднее.

#таняитанинамама

Буддизм

В буддизме есть такая фича, что ты не можешь не ответить человеку на его добро.

То есть едем вот мы на экскурсию. Чтоб не укачало на горной дороге, я захватила карамельки. От создателей: «Вам не кажется, что сосульки и леденцы должны поменяться названиями».

Достаю карамельки. А у русских есть такая фича, что ты не можешь не поделиться едой. Такое, вообще-то, «вкрысу» называется.

Я раздаю по сосульке всем в машине. Через четверть часа Варанаге останавливает тачку у какой-то лавчонки, покупает что-то и торжественно вручает всем присутствующим в салоне по конфетке.

Или другой раз. Мой мужик достаёт сникерсы, а у русских есть такая фича..

— Чарли, будешь сникерс?

Водитель съел свою шоколадку, останавливает машину. Покупает нам какой-то безумный манго, который вообще-то тут не продают, только экспортируют по двенадцать баксов за кило. Сладкий, как карма человека, который физически не может не ответить на добро.

Вот хочу, короче, чтобы все были, как русские с буддистами.

Догнала вот такая контекстная.

Скучаю по временам, когда можно было дышать ради удовольствия.

Отношения с родителями (Часть 1)

Кристина, я увидела комментарий и захотела растечься мыслью по древу на целый пост.

Если коротко, как я справляюсь с маманькиными предъявами, то — я уехала. Всё.

В моём мире качество отношений с семьёй прямо пропорционально расстоянию между вами.

Сейчас я оцениваю свои отношения с родителями на 3000 километров из 3000. Даже когда пару лет назад я попросила своего психолога Ваню помочь мне оценить, куда мне расти, а-ля, вот работу я бы поменяла, отношений хочется, он мягко уточнил: «А с родителями?» И я аж встала в ступор. А что с ними? Они есть. Единственное, что может измениться в наших отношениях — кто-то (с высокой вероятностью кто-то, кому уже за шестьдесят) начнёт болеть и умирать. Вот тогда и поговорим.

Родители — константа в моей жизни. Наши отношения не могут измениться. Уж тем более из-за каких-то там слов.

За год до этого разговора с Ваней я подарила отцу на День Рождения машину. Это, получается, второго апреля. На мой День Рождения, восемнадцатого, они подарили мне открытку в вотсапе и звонок по телефону. Я это осознала только через год. Потому что, знаете, что изменилось в наших отношениях? Ничего.

Но это был большой путь.

Тоже с психологом я выковыряла из воспоминаний, как выстраивались границы в семье с моего детства. Элементарный пример: сколько себя помню, я вела дневники. И очень хорошо помню, как держу дневник в руке и думаю, засунуть ли его куда-нибудь подальше, чтоб родители не нашли? Но это ж его каждый день доставать.. Поэтому мой дневник всегда болтался между прочих тетрадок прямо на столе. Мама в любой момент могла подойти и прочитать его. Но я была уверена, что она не станет этого делать. Ни разу не спрашивала у неё, но твёрдо знаю, что и не делала.

Хотя любопытная она до чесотки. Подписана на всех моих друзей в инстаграмах, когда видит у тех, с кем знакома, фотки со мной, пишет. Может спросить, как им мой новый парень, нравится ли? Друзья угорают, что с моей мамой общаются больше, чем со своими. Но инстаграм — это открытая площадка. Люди шэрят, что хотят. И могут не отвечать на переписку, если не хотят. А дневник — это личное.

Как личная и комната. Своя у меня появилась не сразу, а годам к шестнадцати. Мы никогда не проговаривали правил, но если дверь в мою комнату закрыта — значит, они кричат через дверь. Типа, на всю квартиру: «Идите есть!»

Ещё для полной расстановки фигур на шахматной доске расскажу про границы отца. Тоже на сеансе вспомнила как-то историю.

Отношения с родителями (Часть 2)

Около шестнадцати я как-то вдруг нырнула в кучу друзей и внеклассных активностей, начались первые отношения и учёба отошла на второй план. В глазах родителей это выглядело как страшный-престрашный ужас ужасный. И зачем только поступила в этот лицей, что аж однажды тройка за четверть вышла, а могла бы остаться в обычной школе круглой отличницей и закончить её с золотой медалью! Вот где-то возле этой единственной тройки по химии и случился большой конфликт.

Все в доме в этот день плакали. Если бы к нам тогда зашёл гость, то решил бы, что в доме кто-то умер. А умерла последняя надежда на то, что из меня когда-нибудь вырастет что-то путное. Печально помахал платочком нежный близорукий инженер-химик, которого я когда-нибудь могла бы привести в семью, чтобы он мыл посуду и называл маму «мамой» и на «Вы».

Разговоры, что кабаки и парни доведут до цугундера, что друзья — это на время, а образование — навсегда, не помогали. Я была подростком! Я серьёзно не знаю, чего они рассчитывали добиться своими увещеваниями на диване. А диван ведь, зараза, угловой. И вот посадят они меня либо на ту часть, которая шляпка буквы «Г», что я в углу получаюсь, а они двое — на меня. Или в угол. И с одной стороны садится мама, а с другой — папа. И начинают лекции, как правильно жить.

До слёз меня доводили.

Я в такие моменты звонила парню, всхлипывала и хорошо помню первый раз, когда я так позвонила, он сказал успокоиться, не переживать.. А через полчаса раздался звонок в домофон. Троллейбусы с его Учительской уже не ходили, так он пешком пришёл. «Выходи, — говорит, — пойдём, погуляем, проветришься».

Никто ещё тогда не знал, что это называется «прогулки ментального здоровья», но я догадалась, что человек хороший. Счастья ему, здоровья, семейного благополучия, вроде, дочка как раз недавно у него родилась.

И вот в очередной раз, когда он зашёл меня погулять, отец вышел в коридор и сказал ледяным тоном:
— Лёша, зайди.

Я возликовала. Так им, так им! Покажи им! Это вам не меня до слёз доводить! Щас он вам всыплет по первое число..

Они о чём-то говорили в зале около часа. Я сидела в своей комнате, кровожадно потирая руки.

Лёша вышел, мы пошли гулять. И я разочаровалась. Тот, кого я считала своим защитником, встал на сторону этих гнусных людей! Он начал мягко объяснять мне, что батя у меня — отличный и нам стоит правда встречаться пореже, особенно ближе к экзаменам, что мне сейчас важно поступить и он теперь тоже будет следить: гулять будем только когда уроки сделаны.

С психологом я вспомнила этот случай через годы и, уже сама будучи ближе к родительскому мышлению, поняла, насколько глубоко отцу нужно было засунуть собственное эго, чтобы признать: ты для своего ребёнка больше не авторитет. Но когда цель — не доказать, что ты тут главный, потрясая яйцами, а наставить ребёнка на путь истинный, ты идёшь на переговоры с тем, кто авторитет теперь.

Если скажете, что интересно, могу развить тему, как отец потом всех моих парней в себя влюблял.

Ну, и третью историю расскажу вдогонку.

На втором курсе я вступила в молодёжную организацию. Мне дико нравилось! Волонтёрствуя, я чувствовала себя на своём месте. Учёба опять зашаталась. Родители опять ели мне мозг, что я должна бросить это гиблое дело. Мама даже ходила разговаривать с президентом организации Сашкой (это ему она сейчас в инстаграме пишет, у них теперь любовная любовь), требовала, чтобы меня исключили. А это была, по сути, полноценная работа. Представьте, что ваша мама бы пришла к вам на работу и потребовала вас уволить. Вот настолько это было странно.

Но потом, во многом благодаря этой работе, меня взяли по конкурсу в крупную международную компанию™ на огромный, по меркам нашей семьи, оклад. И, провожая меня жить в Хабаровск, уже сидя на дорожку, родители сказали такую вещь:
— Мы думали, что ты вырастешь и поймёшь, что мы были правы, а ты выросла и мы поняли, что права была ты.

Никогда не забуду. В этот момент закончилось детство.

И всё ещё думаю, сколько же надо сил, чтобы так долго бороться со мной за меня, а потом признать, что боролись зря.

«Зеф включил приёмник и принялся ловить все станции подряд.

Сразу выяснились любопытные вещи. Во-первых, оказалось, что война ещё не началась и что радиостанция «Голос Отцов», вопящая последнюю неделю о кровопролитных сражениях на нашей территории, врёт самым безудержным образом.

Никаких кровопролитных сражений не было. Хонтийская Патриотическая Лига в ужасе орала на весь мир о том, что эти бандиты, эти узурпаторы, эти так называемые Неизвестные Отцы воспользовались гнусной провокацией своих наймитов в лице так называемой и пресловутой Хонтийской Унии Справедливости и теперь сосредотачивают свои бронированные орды на границах многострадальной Хонти. В свою очередь Хонтийская Уния Справедливости костила Хонтийских Патриотов, этих платных агентов Неизвестных Отцов, последними словами и обстоятельно рассказывала, как кто-то превосходящими силами вытеснил чьи-то истощённые предшествующими боями подразделения через границу и не даёт им возможности вернуться обратно, каковое обстоятельство и послужило предлогом для так называемых Неизвестных Отцов к варварскому вторжению, которого следует ожидать с минуты на минуту. И Лига, и Уния при этом почти в одинаковых выражениях считали своим долгом предупредить наглого агрессора, что ответный удар будет сокрушительным и туманно намекали на какие-то атомные ловушки.

Пандейское радио обрисовывало ситуацию в очень спокойных тонах и без всякого стеснения объявляло, что Пандею устроит любое развитие этого конфликта.

Частные радиостанции Хонти и Пандеи развлекали слушателей весёлой музыкой и скабрезными викторинами, а обе правительственные радиостанции Неизвестных Отцов непрерывно передавали репортажи с митингов Ненависти вперемежку с маршами.

Зеф также поймал какие-то передачи на языках, известных только ему, и сообщил, что княжество Ондол, оказывается, ещё существует и, более того, продолжает совершать разбойничьи налёты на остров Хаззалг. (Ни один человек в вагоне, кроме Зефа, никогда прежде не слышал ни об этом княжестве, ни о таком острове).

Однако, главным образом эфир был забит невообразимой руганью между командирами частей и соединений, которые тужились протиснуться к Стальному Плацдарму по двум расхлябанным железнодорожным ниточкам.

— Опять мы к войне не готовы, массаракш, — заметил Зеф, выключая приёмник и открывая прения.

С ним не согласились. По мнению большинства сила пёрла громадная, и хонтийцам теперь придёт конец.

Уголовники считали, что главное — перейти границу, а там каждый человек будет сам себе хозяин и каждый захваченный город будут отдавать на три дня.

Политические, то-есть выродки, смотрели на положение более мрачно, не ждали от будущего ничего хорошего и прямо заявляли, что посылают их на убой, подрывать собою атомные мины, никто из них живой не останется, так что хорошо бы добраться до фронта и там где-нибудь залечь, чтобы не нашли.

Точки зрения спорящих были настолько противоположны, что настоящего разговора не получилось, и патриотический диспут очень скоро выродился в однообразную ругань по адресу вонючих тыловиков, которые вторые сутки не дают жрать и уже, поди, успели разворовать всю положенную водку. Об этом предмете штрафники готовы были говорить ночь напролёт, поэтому Максим и Зеф выбрались из толпы и полезли на нары, криво сбитые из неструганных досок.

Зеф был голоден и зол, он наладился было поспать, но Максим ему не дал.

«Спать будешь потом, — строго сказал он. — Завтра, может быть, будем на фронте, а до сих пор ни о чём толком не договорились..»

Зеф проворчал, что договариваться не о чем, что утро вечера мудренее, что Максим сам не слепой и должен видеть, в каком они оказались дерьме, что с этими людишками, с этими ворами и бухгалтерами, каши не сваришь. Максим возразил, что речь пока идёт не о каше. До сих пор непонятно, зачем эта война, кому она понадобилась, и пусть Зеф будет любезен не спать, когда с ним разговаривают, а поделится своими соображениями. Зеф, однако, не собирался быть любезным и не скрывал этого.

С какой это стати, массаракш, он будет любезен, когда так хочется жрать и когда имеешь дело с молокососом, не способным на элементарные умозаключения, а ещё — туда же! — лезущим в революцию.. Он ворчал, зевал, чесался, перематывал портянки, обзывался, но понукаемый, взбадриваемый и подхлёстываемый, в конце концов разговорился и изложил свои представления о причинах войны.

Таких возможных причин было, по его мнению, по крайней мере три. Может быть, они действовали все разом, а может быть преобладала какая-нибудь одна. А может быть, существовала четвёртая, которая ему, Зефу, пока ещё не пришла в голову.

Прежде всего — экономика. Данные об экономическом положении Страны Отцов хранятся в строжайшем секрете, но каждому ясно, что положение это — дерьмовое, массаракш-и-массаракш, а когда экономика в дерьмовом состоянии, лучше всего затеять войну, чтобы сразу всем заткнуть глотки. Вепрь, зубы съевший в вопросе влияния экономики на политику, предсказывал эту войну ещё пять лет назад. Башни, знаете ли, башнями, а нищета нищетой.

Внушать голодному человеку, что он сыт, долго нельзя, не выдерживает психика, а править сумасшедшим народом — удовольствие маленькое, особенно если учесть, что умалишённые излучению не поддаются..

Другая возможная причина — идеологическая. Государственная идеология в Стране Отцов построена на идее угрозы извне. Сначала это было просто враньё, придуманное для того, чтобы дисциплинировать послевоенную вольницу, потом те, кто придумал это враньё, ушли со сцены, а наследники их верят и искренне считают, что Хонти точит зубы на наши богатства. А если учесть, что Хонти — бывшая провинция старой империи, провозгласившая независимость в тяжёлые времена, то ко всему добавляются ещё и колониалистские идеи: вернуть гадов в лоно, предварительно строго наказав..

И, наконец, возможна причина внутриполитического характера. Уже много лет идёт грызня между Департаментом общественного здоровья и военными. Тут уж кто кого съест. Департамент общественного здоровья — организация жуткая и ненасытная, но если военные действия пойдут хоть сколько-нибудь успешно, господа генералы возьмут эту организацию к ногтю. Правда, если из войны ничего путного не получится, к ногтю будут взяты господа генералы, и поэтому нельзя исключить возможность, что вся эта затея есть хитроумная провокация Департамента общественного здоровья. Между прочим, на то и похоже — судя по кабаку, который везде творится, а также по тому, что уже неделю орём на весь мир, а военные действия, оказывается, ещё и не начинались. А может быть, массаракш, и не начнутся..

Когда Зеф дошёл до этого места, загремели и залязгали буфера, вагон содрогнулся, снаружи послышались крики, свистки, топот, и эшелон со штрафной танковой бригадой тронулся. Уголовники грянули песню: «И снова ни жратвы нам и ни водки..»

1969, «Обитаемый остров», Аркадий и Борис Стругацкие.

Находясь сейчас в любой точке земного шара мы можем очень немногое.

Во-первых, говорить друг с другом. Но, кажется, мы и так уже давно только и делаем, что говорим и спорим, хотя все согласны в одном: мы все против насильственных смертей граждан любой страны.

И задача сейчас только одна: придумать, как этих смертей избежать. И сделать всё то малое, что в наших силах. Для таких же людей, как мы.

Вы можете прямо сейчас перевести деньги сюда:

4149499124053073
Nadezhda Chuyko

Я проверила, что на эти деньги купят подгузники, влажные салфетки, одеяла и вермишель быстрого приготовления для беженцев.

Прямые переводы на украинские карты сейчас не работают, один из сервисов, через которые можно это сделать с комиссией я положу в комментарии, буду благодарна, если вы там же поделитесь способом перевести деньги без комиссии.

Мы можем очень немногое. Но вместе, всё же, можем кое-что.

Россия

С Катей на потоке училась девушка с необычным именем — Россия. И была она такая, прям.. Россия. Дебелая русая коса, румяное лицо — кровь с молоком!

И учился на том же потоке мальчик по фамилии Беспутин.

Так они ещё в начале десятых всем потоком угарали, что, вот бы этим двоим начать встречаться! Жалко, в ЗАГСе откажутся регистрировать ей новую фамилию..

Вы находитесь здесь📍Новосибирск

По Красному проспекту сегодня катается заказной кортеж. Я, по крайней мере, блять, надеюсь, что заказной.

На флагах цвета георгиевской ленты (я отказываюсь считать её гвардейской) надпись: «Национально Освободительное Движение».

Прямо сейчас по улицам моего родного города едет мем «Вы не понимаете, это другое!»

Национально.

Вы находитесь здесь📍Москва

Последнее время билеты авиакомпании «Победа» по карте «Мир» покупали исключительно мои знакомые, не желающие когда-либо за мир побеждать.

Я летела гораздо менее ироничными «Уральскими», куда ещё в январе заказала обед «русская кухня» за 600 рублей. Преувеличенно внимательно я развернула касалетку. Гречка. Но с мясом.

Ещё квашеная капуста, сухари и ржаная булочка. Я ещё раз осмотрела свой хэппи мил — трамвайчика в него не положили.

Чая тоже. Пришлось подзывать стюардессу и просить пакетик. Чай оказался цейлонский.

Ряд сидений за нами был пуст. Я легла поспать пару оставшихся часов. Подошедшая стюардесса попросила доплатить две тыщи. «Странно, — подумала я, возвращаясь на своё место, — а ещё месяц назад спать можно было бесплатно».

Перед посадкой я снесла телегу и установила на её место какую-то лопалку цветных пузыриков, чтобы не догадались, что я умею читать.

В книжном приложении удалила Чернышевского и скачала Ильина. Чтобы не догадались и о том, что я умею думать.

Девяностые

— А правда, что в девяностые зарплату платили вещами? — спрашивает Варька.
Ей в мае исполняется пятнадцать.

Все за столом встрепенулись.

— Правда, девочка, — кивает полностью седой головой бабушка моего мужика.
— Конечно, правда! Только не всегда вещами. Кто где работал, что производил — тем и платили. На «Сибсельмаше», например, стволами от «Катюш» рассчитывались, до сих пор у всех на даче заборы из этих стволов вместо колышков. Мне вот платили мукой..
— О! Так мукой — это очень хорошо!
— Да-а?! — Ещё чернеющие отцовские брови с торчащими по-стариковски отдельными волосинками возмущённо взлетают вверх. — А когда у тебя её шесть центнеров?
— Это да, — со знанием дела признают другие старшие.
— Мы с Шуриком Хромовым пробовали этой мукой торговать. Только обморозились за целый день, ничё не продали — денег-то ни у кого нет, — да и плюнули на это дело. Потом я просто приезжаю на предприятие, говорю завхозу: «У тебя же работники моются? Тебе мыло на них выделяют? Мукой за мыло возьмёшь?» Он говорит: «Отдам, но только ты бери сразу ящик». И вот я с ящиком кускового мыла.
— Меня тогда тётя Галя по блату устроила в Главпочтамт. Потому что там платили деньгами. Пенсии не платили, но зарплаты в госучреждениях, хоть маленькие, но были.
— А нас вообще тогда только то и спасло, — вступает уже мужика моего отец, — что у нас ничего не было. Мы только приехали из Киева, после университета, назанимали на квартиру.. В такие времена деньги надо хранить в долгах.

Над глубиной этой мысли мы склоняем головы.

Получившая исчерпывающий ответ Варька тянется к кваснику подлить себе домашнего компота. На донышке этого глянцево-коричневого кувшина, который помню столько, сколько помню себя, я впервые замечаю зеленоватое клеймо «ЗиК Конаково», Конаковского фаянсового завода, производившего посуду под Тверью даже во время боёв за Москву, но разорившегося в девяностых и окончательно разрушенного за год до Варькиного рождения.

Почти год назад Настя написала мне в личку в ответ на очередной пост, что взяла с собой при переезде, как одну из самых дорогих реликвий, ту же книжку сказок, о которой писала я.

Прошёл год. Нам всем: и детям, и повзрослевшим детям, стала очень нужна добрая сказка из нашего общего детства.
Здесь в канале Настя читает вслух наши с вами сказки, приходите🌥