На увековечение Романовского удела есть и другие кандидаты. Тутаевское шоссе, которое изначально называлось Романовским, начинается как раз там, где заканчивается проспект Октября (после развязки у торгового центра «Рио»). Можно вернуть историческое название этой магистрали, главное, чтобы не было дублирования.Была ещё в дореволюционном Ярославле и Романовская улица, которая шла параллельно Дворянской, и сейчас носит имя Некрасова. Это наименее подходящий кандидат, поскольку исчезновение из городского пространства имени самого известного ярославского поэта и классика мировой литературы вряд ли встретит у кого-то понимание.

Таким образом, даже не внося ничего нового в топонимику центральной части города, а только восстанавливая дореволюционные названия трёх-четырёх улиц, можно обозначить ключевые для средневековой ярославской истории моменты – древнейший ярославский монастырь Петра и Павла на берегу Волги (Петропавловская улица) и младшие столицы Ярославского княжения Молога и Романов (Мологская улица и Романовский проспект). При этом переименования затронут такие значимые магистрали, как улица Победы и проспект Октября, что сразу заметно изменит топонимический облик города.

Возможно, это не лучшие варианты, но мне хотелось показать сам принцип, как это может работать. Но для начала нужен какой-то консенсус хотя бы большей части общества по оценке Октября, большевизма как идеологии и большевистской партии.

Также я предложил бы рассмотреть вопрос об увековечении в топонимике центральной части Ярославля памяти о ярославских князьях. Здесь уже придётся говорить о присвоении новых названий, потому что и в дореволюционной топонимике ярославский княжеский род никак не был представлен. При таких обстоятельствах важно, чтобы новые названия, заменяя советские, не вполне подменяли собой и дореволюционные.

В обозначенных пределах мне представляются две подходящие улицы – Кирова и Нахимсона. Их дореволюционные названия (Большая Угличская и Большая Рождественская соответственно) не обязательно восстанавливать, потому что они будут дублирующими. Улица Угличская уже есть в Ярославле, это бывшая Малая Угличская, и она идёт параллельно улице Свободы, которая раньше вместе с улицей Кирова составляла одну улицу, которая носила название Большой Угличской. То есть улице Кирова можно дать любое новое название, а улицу Свободы можно просто не трогать как идеологически нейтральную, либо дать ей её второе историческое название –Власьевская, по названию утраченной церкви священномученика Власия.

Похожая ситуация с улицей Нахимсона. Историческое название Рождественская можно отнести к современной Большой Октябрьской улице, которая была Большой Рождественской и составляла с улицей Нахимсона одно целое. В случае возвращения Большой Октябрьской улице её исторического названия Большая Рождественская, название улицы Нахимсона можно будет заменить каким угодно новым без оглядки на дореволюционную традицию. Улица Нахимсона примечательна ещё и тем, что она ориентирована от административного центра города к Спасо-Преображенскому монастырю, к месту погребения трёх святых ярославских князей, Фёдора, Давыда и Константина, и где до сих пор существует церковь Ярославских Чудотворцев.

Как сказал бы приснопамятный Ленин: «Один шаг вперёд, два шага назад»

К слову, улица была Покровской, назад отыграли как раз к празднику Покрова (сегодня).

Сегодня память благоверной княгини Анны Кашинской (умерла 2 октября 1368 года).

Святая Анна (в монашестве София) называется Кашинской по месту своей кончины. Большую часть жизни она провела в Твери как вдова великого князя Михайла Ярославича, а Кашин был удельной столицей её младшего сына Василия. Сама Анна была родом из Ростова. Её отец, князь Дмитрий Борисович, в 1294 году выдал её замуж за тверского князя (это когда в конце XIII века князья Северо-Восточной Руси вышли из двухдесятилетней междоусобицы). Сёстры Анны были выданы за переяславского князя Ивана Дмитриевича и за великого князя Андрея Александровича. Брат Дмитрия Константин Борисович выдал дочь за московского князя Юрия Даниловича. Таким образом, ростовские князья породнили между собой всех основных участников конфликта. Короткий эффект это дало, но уже через десять лет разгорелась новая борьба за ярлык между тверским и московским домами, и все её кровавые перепетии выпали на долгий и скорбный век княгини Анны Дмитриевны.

В 1318 году Анна проводила мужа в Орду на суд к немилосердному хану Узбеку, через год останки мужа были возвращены в Тверь. В 1326 году Анне пришлось хоронить своего первенца, князя Дмитрия Михайловича, казнённого, как и отец, в Орде. Страшную Федорчукову рать княгиня пережила со своими младшими сыновьями, Константинои и Василием в Ладоге. В 1339 году суровый рок настиг её второго сына Александра, который после многолетнего изгнания был казнён в Орде вместе со своим сыном Фёдором (внуком Анны).

До 1358 года Анна ушла в Софьин монастырь близ Твери, и уже оттуда наблюдала за враждой между своими младшими сыновьями Константином и Василием Михайловичами, и старшими внуками, сыновьями Александра Михайловича.

Константин Михайлович умер в 1346 году в Орде, во время разбирательств своих споров с племянником Всеволодом Александровичем Холмским, возможно, был отравлен. Василий Кашинский занял место брата и тоже повёл борьбу за власть с племянником, и в 1349 году добился того, чтобы старший тверской стол был уступлен ему, а Всеволод вернулся в свой удел город Холм. Однако Василий на этом не угомонился и продолжал притеснять племянника. Сварливых тверских князей не могли примирить ни великий князь володимерский, ни великий князь литовскмй, ни митрополит киевский, ни сам царь ордынский. После смерти Всеволода Холмского от чумы в 1364 году Василий Кашинский также боролся с его братом Михайлом Александровичем Микулинским, который а итоге смог свергнуть дядю с тверского стола и загнать его обратно в Кашин. Там и умер неугомонный князь Василий на руках своей дряхлой матери Анны, которая похоронила своего последнего, четвёртого сына, и сама умерла в тот же год.

Почитание княгини Анны как местной святой началось в начале XVII века, в разгар Смуты, когда при её гробе в кашинской церкви Успения Богородицы начали происходить чудеса. В 1649 году при царе Алексее Михайловиче княгиня была официально канонизирована в Москве, были составлены её житие и сказание об обретении мощей. Однако уже в 1677 году, при царе Фёдоре Алексеевиче Анна была также официально «деканонизирована». Случай крайне показательный для своей эпохи - настолько далеко зашли обрядоверческие споры, вызвавшие раскол Русской церкви на «старообрядцев» и «никониан». Вина Анны была в том, что она крестилась двумя перстами и её нетленная рука могла стать очередным аргументом в пользу старых обрядов.

Однако фактическое почитание Анны в тверских землях после деканонизации не прекратилось, как не прекратились записи чудес, происходивших у её гроба. Разговоры о восстановлении «опальной» святой в правах шли весь XIX век, но только в 1908 году канонизация Анны Кашинской была возобновлена официально.

Но я хотел бы обратить внимание на изображения двух казанских святителей в другом памятнике ростово-ярославского зодчества второй половины XVII века – надвратной церкви Воскресения Христова на Владычном Дворе («Ростовском Кремле»). Весь ансамбль на берегу озера Неро являет собой апогей могущества русской иерархии времён патриарха Никона. Фрески в храмах «ярославского Никона» Ионы Сысоевича (митрополита ростовского) также подчёркивали значение священнической власти в церковном народе. Каждый из расписанных храмов представляет собой живописную богословско-историческую концепцию.